Восьмой год оккупации: ключевые нарушения прав человека в Крыму в 2021 году

Новые политические преследования, новые жертвы, новые методы репрессий. Каждый месяц в оккупированном Крыму проводят обыски и задержания гражданских и религиозных активистов, безнаказанно пытают током, фабрикуют уголовные дела, на закрытых судебных процессах осуждают на десятки лет заключения.

О наиболее знаковых нарушениях базовых прав человека в Крыму за прошедший год читайте в хронике, собранной корреспондентом ZMINA в Крыму.

Фото: УНІАН

Январь

Первый месяц прошедшего года запомнится безлюдной центральной площадью в центре Симферополя, огражденной со всех сторон металлическими заборами, вдоль которых снуют только одетые в штатское оперативные сотрудники Центра по противодействию экстремизму. Картину тотального контроля дополняет специальный фургон с мощными видеокамерами на крыше и системой распознавания лиц, полное отсутствие мобильной связи и любого интернета, а также многочисленные патрули полиции и “Росгвардии” на каждом перекрестке и выходе из подземного перехода.

Такими мерами силовики на полуострове ответили на повторную попытку сторонников Навального провести акции в его поддержку. Первый раз на площади в центре Симферополя собралось около трех-четырех десятков молодых людей и куда больше людей, которым бы просто хотелось посмотреть на “живых навальновцев”. Тинейджеры поводили хоровод, заселфились на фоне полицейских и довольные своей смелостью разошлись по домам. А вот попытка повторно выйти на митинг через неделю была встречена гораздо более жестко – задерживали даже тех, кто просто решил снять пустую площадь на телефон, не говоря уже о тех, кто туда целенаправленно пришел к назначенному времени.  

Февраль

В феврале крымчане узнали о новой угрозе – перечисление денег на благотворительную помощь типа строительство колодцев для жителей Африки может закончиться реальным обвинением в финансировании терроризма со стороны российской ФСБ. О таких мерах стало известно после ареста казанского татарина Рузиля Яппарова и его супруги из Феодосии – Нины (Латифы) Малаховой. Как отметил позже адвокат волонтера Руслан Нагиев, в России возбуждаются десятки уголовных дел по статье 205.1 “Содействие террористической деятельности” только за то, что люди перечисляют деньги фондам, которые запрещены на территории РФ.

Впрочем, новые тренды не отменили уже ставшего традиционным в феврале-марте предыдущих лет “раскрытия” очередной ячейки “террористической организации”. На этот раз число узников совести пополнили шесть сторонников религиозного объединения “Хизб ут-Тахрир”. 17 февраля прошли обыски в домах семи мусульман, в результате которых Олег Федоров и Эрнест Ибрагимов “оказались” новыми членами ранее выявленной “второй бахчисарайской группы”, а Ленур Сейдаметов, Тимур Ялкабов, Яшар Шихаметов и Азамат Эюпов были обвинены каждый по отдельности в том, что они являлись членами террористической организации. Все они оказались в следственном изоляторе и в перспективе вряд ли могут рассчитывать на приговор к менее чем десяти годам лишения свободы.

Март

10 марта на Ангарском перевале сотрудники ФСБ выволокли из машины и уложили лицом в обледенелый асфальт криворожского журналиста, внештатного корреспондента “Крым.Реалии” Владислава Есипенко. Его увезли в неизвестном направлении и долгое время никто не знал, что с ним. Потом адвокатесса по назначению Виолетта Синеглазова сообщила жене, что ее мужа арестовали на два месяца за хранение в машине гранаты. Другие адвокаты получить доступ к Есипенко не могли еще долгое время. А вот для крымского журналиста Олега Крючкова, известного тесными связями с работниками ФСБ, это оказалось не проблемой – он договорился с силовиками и взял у задержанного интервью. Отвечая на вопросы, Есипенко монотонно и казенным языком признает, что являлся украинским шпионом и собирал информацию о местах скопления граждан.

Много позже удалось выяснить, что журналиста два дня пытали током в одном из подвалов ФСБ. Причем адвокат по назначению, та самая Синеглазова, знала о пытках и никак не препятствовала их продолжению. Напротив – убеждала подзащитного признать вину. Ответственность за нарушение адвокатского кодекса Синеглазова не понесла. Подробнее о том, каким образом силовики научились подменять право на защиту “ручными” адвокатами, читайте тут.

Расследование факта пыток Есипенко с первого раза ничего не установило, однако было обжаловано и возобновлено по ходатайству военной прокуратуры. А подвергшийся жестоким пыткам корреспондент предстал перед “Симферопольским районным судом” по обвинению в хранении и переделке взрывного устройства – ручной гранаты, которую якобы нашли у него в машине. Судебное разбирательство, конечно, выявило массу белых ниток, которыми шито это уголовное дело, но рассчитывать, что приговор будет оправдательным или хотя бы не суровым, к сожалению, не приходится.  Дело ведь показательное – чтоб неповадно было никому ездить в Крым и для украинских СМИ информацию собирать.

Апрель

20 апреля репрессивная машина подала еще один сигнал относительно того, о чем не надо говорить и писать на полуострове – мировой “суд” признал виновным редактора газеты “Къырым” Бекира Мамутова в административном правонарушении за публикацию доклада Генерального секретаря ООН о ситуации с правами человека в Крыму. Формальным поводом стала, конечно, не сама публикация доклада, а отсутствие цензурирования в той части, где господин Генеральный секретарь упоминает Меджлис крымскотатарского народа, который запрещен на территории России. Согласно действующему де-факто в Крыму законодательству, в этом случае необходимо было название запрещенной организации каким-то образом маркировать и пояснять, что она запрещенная.

Фото: Крымский процесс

Мамутов утверждает, что требования законодательства им были выполнены, в тексте проставлены “звездочки” и соответствующее пояснение размещено в сноске, однако суд посчитал эти действия недостаточными, признал редактора виновным в “злоупотреблении свободой массовой информации” и оштрафовал редактора крымскотатарского издания на четыре тысячи рублей (чуть более 50 долларов). В дальнейшем апелляционный суд оставил этот вердикт в силе, а в очередной резолюции Генеральной Ассамблеи ООН, посвящённой ситуации с правами человека в Крыму, не преминули выразить удивление фактом преследования за републикацию их докладов.  

Май

Каждый год перед 18 мая, траурной датой годовщины депортации крымских татар, полицейские уведомляют крымскотатарских активистов о недопустимости экстремистских действий и незаконности проведения любых несогласованных массовых мероприятий. Но в прошлом году этот месяц запомнился не только традиционными предостережениями для крымскотатарских активистов.

Жена и дочка убитого Аюба Рахимова

12 мая спецназ ФСБ взял штурмом дом, где проживал Аюб Рахимов, который якобы находился в международном розыске. При этом силовики по каким-то неведомым причинам отказались от традиционных мер задержания – они просто ворвались в дом и застрелили человека, который якобы оказывал сопротивление. Никакого расследования убийства не последовало, а многие жители Крыма расценили это как сигнал о том, что отныне любого неудобного человека сотрудники ФСБ могут не просто арестовать под вымышленным предлогом, но и спокойно убить во время штурма, “в связи с сопротивлением”.

Июнь

1 июня, в Международный день защиты детей, на территории полуострова кипели недетские страсти. Шесть лет колонии общего режима пообещали главе крымскотатарского Меджлиса Рефату Чубарову представители коллегии в “Верховном Суде Крыма”. Его заочно признали виновным в организации массовых беспорядков под стенами крымского парламента 26 февраля 2014 года, когда сторонники единства Украины поломали картинку о том, что “крымчане в едином порыве хотят в Россию”. И хотя в ходе судебного следствия многие свидетели и потерпевшие говорили о том, что Чубаров и нынешний глава Крыма Сергей Аксенов максимально пытались предотвратить физическое столкновение двух митингов, “суд” взял за основу свидетельства тех немногих, которые дали “правильные” показания, полностью изобличающие главу Меджлиса как главного организатора беспорядков.  

9 июня в Симферополе огласили еще одно заочное решение – в отношении бывшего политзаключенного Эдема Бекирова, которого “обменяли” в 2019 году во время единственного обмена крымских политических узников. Во время обмена Бекиров уже был на стадии судебного следствия. По каким-то не вполне понятным причинам российские правоохранители через год вспомнили, что дело “зависло” и решили довести его до конца. Несмотря на противоречивые показания “тайного свидетеля”, который сначала видел, как Бекиров нес на плече сумку с тротилом и патронами, потом волок ее по асфальту, затем катил на колесиках, “суд” признал активиста виновным и приговорил к семи годам лишения свободы, если он попадется в руки российских силовиков. О том, как на полуострове проходит еще один заочный судебный процесс в отношении лидера крымскотатарского народа Мустафы Джемилева, читайте тут.

Июль

6 июля сотрудники ФСБ пришли с обыском в квартиру к матери и сыну Гайдэ Ризаевой, которая за полтора месяца до этого стала советником главы украинской делегации в Трехсторонней контактной группе в Минске. Впрочем, вывезенные на допрос родственники впоследствии рассказали, что спецслужбы разыскивают Ризаеву не за участие в “минских” переговорах, а за участие в деятельности “батальона Челебиджихана”, который российские власти считают незаконным военным формированием.

Сама Ризаева назвала это методом давления с целью “выбить” ее из числа украинской делегации на переговорах в Минске. Ранее в свободном доступе публиковались ее фотографии на месте подрыва ЛЭП, ведущей в Крым, однако упоминаний об очевидных связях с батальоном Челебиджихана найти не удалось. Гайдэ долгое время помогала добровольцам батальона “Айдар” и пребывала в плену на территории “ЛНР” – на значительном удалении от места дислокации крымскотатарского добровольческого батальона. В целом за последние несколько лет преследование участников данного добробата стало одним из новых трендов ФСБ в Крыму.  Более подробно о тех, кто уже заплатил за участие в этом батальоне своей свободой, можно прочитать тут.

Август

10 августа “Севастопольский городской суд” оставил в силе приговор для одного из деятелей местной религиозной общины “иеговистов” Виктора Сташевского. Смиренного пастора признали виновным в организации экстремистского сообщества и отправили в колонию общего режима на шесть с половиной лет. “Апелляционная инстанция” оставила приговор без изменений. Виктор Сташевский стал первым представителем севастопольских Свидетелей Иеговы, которого осудили по российским законам, считающим это религиозное движение экстремистским.

Виктор Сташевский. Фото: Крымский процесс

Впрочем, очень скоро список севастопольских верующих, которые полновесно страдают за свои религиозные убеждения, пополнится новыми фамилиями. В октябре суд первой инстанции приговорил еще одного севастопольца, Игоря Шмидта, к шести годам лишения свободы, а в отношении сразу трех последователей упомянутой веры уголовное разбирательство, вероятней всего, закончится весной следующего года. Несмотря на некоторое “потепление” российского правосудия по делам в отношении Свидетелей Иеговы, поводов для оптимизма пока не так уж и много. Более подробно о “крымской инквизиции” читайте тут.

Сентябрь

Ключевым событием сентября, а, возможно, и всего года, стало задержание первого замглавы Меджлиса крымскотатарского народа Наримана Джелялова. Его задержанию предшествовало насильственное похищение силовиками четверых крымских татар, включая активиста Асана Ахтемова. А уже через десять часов после ареста самого Джелялова сотрудники ОМОНа в жесткой форме задержали более пятидесяти человек, которые собрались под зданием ФСБ, чтобы узнать о судьбе пропавших людей. (Более подробно об этой ситуации можно узнать тут).

Нариман Джелялов и Николай Полозов в зале крымского “суда”. Фото: Эльмаз Акимова

Спустя некоторое время выяснилось, что Джелялов обвиняется в организации подрыва газопровода, который ведет к одной из воинских частей. При этом его “сообщники”, братья Ахтемовы, с которыми Джелялов был хорошо знаком, подверглись пыткам, а Асан Ахтемов – еще и имитации расстрела. Неприкрытая жестокость представителей российских спецслужб, наряду с абсурдностью обвинения имели целью продемонстрировать всему миру реакцию России на появление международного объединения Крымской платформы. Причем расправа над Джеляловым, который выступал на открытии Офиса этой международной структуры, служила показательным примером, что ждет любого жителя Крыма за участие в подобных мероприятиях.

Октябрь

25 октября крымские силовики устроили очередные массовые задержания религиозных активистов “Крымской солидарности”, которые собрались перед зданием суда. Всего было задержано около 30 человек, правовую помощь им отправились оказывать адвокаты “Крымской солидарности”, в числе которых был Эдем Семедляев. В одном из отделов полиции у него произошел разговор с представителем Центра по противодействию экстремизму Русланом Шамбазовым, который активно преследует крымских мусульман. В ходе беседы “эшник” потребовал от адвоката выключить диктофон, а затем… раздеться. Последнее пожелание он мотивировал тем, что на теле адвоката могут быть татуировки экстремистского содержания. Очевидно, что оба требования были незаконными, однако отказ стал основанием для задержания адвоката за “злостное неподчинение” требованиям сотрудника полиции.

Примечательно, что на следующий день суд признал за адвокатом право не выполнять любые фантазии Шамбазова, однако позже апелляция вернула эти дела на пересмотр. И вопреки здравой логике, действующему законодательству и очевидности выводов о преследовании за адвокатскую деятельность, суд постановил арестовать Эдема Семедляева на 12 суток. Это была неприкрытая демонстрация вседозволенности силовиков и полного попрания института независимой адвокатуры. Теперь каждый крымский адвокат понимает – если слишком хорошо выполнять свою работу, то окажешься перед выбором: танцевать стриптиз перед майором Шамбазовым или провести 12 суток в изоляторе. Еще одна демонстрация произошла, когда Семедляев отбыл 12 суток – за пять минут до его выхода силовики разогнали более сотни людей, которые пришли его встречать, более тридцати человек оказались задержанными. Подробности этой истории и других проявлений борьбы против солидарности крымчан можно узнать тут.

Ноябрь

24 ноября в селе Морском появились электрики, спасатели, скорая помощь, а также человек двадцать с нашивками “спецназ” в полной амуниции и с оружием. Так началась “спецоперация” по сносу дома, в котором жил ветеран национального движения крымских татар Рустем Усеинов. Его самого с места событий в больницу увезла неотложка. Судебных исполнителей его состояние здоровья не остановило. Как и тот факт, что решение о сносе строений обжалуется в апелляционном “суде”.

Снесенный дом. Фото: “Крымская солидарность”

Как пояснил позже Рустем Усеинов, угрозы про снос поступали к нему и раньше. А вот судебная корреспонденция не поступала вовсе. Все письма отправлялись по старому адресу его регистрации. О том, что по иску городской администрации принято решение снести его дом, активист узнал от судебных исполнителей, которые дали ему месяц, чтобы выполнить решение суда своими силами. Вместо этого Усеинов восстановил сроки обжалования и подал апелляцию в “Верховный Суд Крыма”. Но еще до начала рассмотрения жалобы исполнители пригнали технику и сровняли его дом с землей. За их работу ветеран национального движения еще и должен заплатить из своей пенсии. А всем остальным активистам показалось, что это был непрозрачный намек и в их адрес – будете слишком активными, останетесь накануне зимы без крыши над головой. Ведь местному правосудию вынести такое решение, да еще и в отсутствие ответчика – раз плюнуть.

Декабрь

17 декабря сотрудники ФСБ задержали и увезли в неизвестном направлении крымского татарина Наримана Аметова. Он был доставлен в какое-то подвальное помещение с мешком на голове и с наручниками на руках. В подвале ему предложили пройти допрос с использованием полиграфа. Аметов намекнул, что не мешало бы пригласить на следственные действия адвоката, но вместо этого ему к ушам примотали электроды и спросили: “Не передумал?”. Потом какое-то время его били током даже после того, как он согласился признаться в чем угодно. Причем сотрудник ФСБ этим согласием воспользовался максимально – Аметов подписал какие-то документы, смысл которых не понял. В числе этих бумаг, по словам силовиков, был и отказ от претензий к действиям ФСБ.

И это ключевой тренд. В том, что Аметова пытали током, как бы дико это ни звучало, уже нет эксклюзива. После леденящей душу истории пыток Владислава Есипенко в марте этого года и результатов применения пыток к Асану Ахтемову в сентябре этого года к концу декабря стало понятно, что в ФСБ не желают больше работать в рамках законности хотя бы условно. И будут пытать любого, если это понадобится для показателей эффективной и слаженной работы органов безопасности. Однако история Аметова как нельзя лучше высветила алгоритм безнаказанности, который уже видимо выстроился в повседневной пыточной работе крымских силовиков. Если в материалах допроса будет бумага с подписью жертвы пыток об отсутствии претензий к ФСБ, то и не будет никаких претензий. Во всяком случае, со стороны российской военной прокуратуры. Ну а о перспективах трактовки этих бумаг Гаагским трибуналом представители спецслужбы, скорее всего, не задумываются.

Артем Гиреев, специально для ZMINA, из Симферополя