Список Гафарова-Ширинга: как Россия убивает политзаключенных в Крыму
Крымскому татарину, гражданскому журналисту, стримеру ОО “Крымская солидарность” Амету Сулейманову — 38 лет. Он является фигурантом третьего бахчисарайского дела “Хизб ут-Тахрир” — политической партии, запрещенной в России. Под предлогом участия в ней россияне фабрикуют дела против крымских татар, не воспринявших оккупацию полуострова и пытающихся бороться с режимом. 29 октября 2021 года, через несколько дней после дня рождения Амета, Южный окружной военный суд Ростова-на-Дону вынес ему приговор — 12 лет лишения свободы в колонии строгого режима.
Вместе с ним к длительным срокам заключения приговорили Сейтумера Сейтумерова – 17 лет, Османа Сейтумерова – 14 лет, Рустема Сеитмеметова – 13 лет.
Сулейманов был единственным из фигурантов, кто во время расследования и суда находился под домашним арестом из-за состояния здоровья. Он страдает артериальной и митральной недостаточностью, врачи рекомендовали ему замену сердечного клапана. Мужчина нуждается в постоянном медицинском уходе.
5 апреля 2023 года российские силовики забрали Амета из дома для отбывания наказания, поскольку приговор вступил в силу. Родные убеждены, что пребывание мужчины за решеткой может стать для него смертным приговором.
Заболевание Амета входит в правительственный список заболеваний, наличие которых препятствует содержанию под стражей. Но это не аргумент для российских захватчиков.
Неоказание медпомощи политзаключенным – системное явление
Ситуация с Аметом Сулеймановым типична для политзаключенных в Крыму.
Так, в июле прошлого года Южный окружной военный суд Ростова-на-Дону приговорил к 17 годам колонии строгого режима 59-летнего крымского татарина, активиста Азамата Эюпова. Его признали виновным в “терроризме” из-за якобы причастности к “Хизб ут-Тахрир” на основании очевидно сфабрикованных доказательств. Защита и семья убеждены, что на самом деле россияне наказывают Эюпова за его гражданскую позицию.
Еще до ареста Эюпову диагностировали атеросклеротическую болезнь сердца. Поэтому он имеет осложнения с кровоснабжением и склонность к образованию тромбов с последующим инфарктом или инсультом.
За время пребывания в СИЗО мужчина четырежды перенес ишемический инсульт.
Гражданскую журналистку, правозащитницу Ирину Данилович россияне задержали по дороге из Коктебеля в Феодосию 29 апреля 2022 года. Ей инкриминировали “работу со взрывчатыми веществами”.
28 декабря того же года Феодосийский оккупационный “суд” приговорил Данилович к 7 годам лишения свободы по обвинению в незаконном хранении и изготовлении взрывчатых веществ. Она своей вины не признала.
В заключении состояние здоровья Ирины начало стремительно ухудшаться: девушка теряла сознание, у нее воспаление уха, из-за чего она по меньшей мере рискует потерять слух.
22 марта 2023 года Данилович объявила сухую голодовку. Причиной тому стало отсутствие лечения и медицинской помощи в Симферопольском СИЗО. 6 апреля гражданская журналистка прекратила голодовку, поскольку ей разрешили встретиться с адвокатом и пообещали оказать лечение. Свое обещание российские захватчики не выполнили.
В начале февраля 2023 года в Новочеркасском СИЗО Ростовской области скончался крымскотатарский активист Джемиль Гафаров. Ему было 60 лет. Мужчина также был осужден по обвинению в причастности к деятельности “Хизб ут-Тахрир”.
Гафаров еще до незаконного заключения в 2017 году перенес инфаркт миокарда, а вскоре ему диагностировали хроническую почечную недостаточность с нарушением фильтрации почек. В ноябре 2022 года Гафаров перенес сердечный приступ. По его словам, администрация СИЗО отказывала ему в медицинской помощи. О том, что содержание в СИЗО опасно для жизни мужчины, неоднократно говорили его адвокаты.
Джемиля Гафарова должны были этапировать в одну из российских колоний. Он очень переживал, выживет ли на этапе, но не дожил даже до этого.
За время заключения здоровья мужчины ухудшилось: из третьей группы инвалидности он перешел во вторую. Сейчас его адвокат добивается возбуждения уголовного производства против сотрудников СИЗО Ростовской области,
Также в начале февраля нынешнего года в колонии №5 города Новотроицкой Оренбургской области скончался 61-летний украинец Константин Ширинг. Он отбывал незаконное 12-летнее наказание по обвинению в “шпионаже”.
Мужчина нуждался в операции на сердце, неоднократно обращался за медпомощью, но так ее и не получил.
Константин Ширинг прибыл в колонию в Оренбургской области России 1 июня 2022 года. Его этапирование длилось более двух месяцев. По словам мужчины, сложные условия сказались на состоянии его здоровья, к которому все были безразличны. Он рассказывал защите, что у него отняли абсолютно все лекарства и даже тонометр.
Рискуют не выйти на свободу
Председатель правления Центра прав человека ZMINA Татьяна Печончик отметила, что репрессии против украинских пленников в Крыму значительно усилились за последние полтора года — с начала полномасштабного вторжения. По ее словам, сейчас известно по меньшей мере о 180 крымских политзаключенных, большинство из них являются крымскими татарами.
Среди этих людей несколько десятков имеют сложные хронические заболевания, инвалидность или являются пожилыми людьми. Многие получили длительные сроки заключения, все они находятся в условиях неоказания медицинской помощи. Поэтому рискуют не выйти на свободу и умереть.
Несмотря на необходимость срочной госпитализации, многим заключенным в оккупированном Крыму отказывают в этом, необходимая медицинская помощь в учреждениях пенитенциарной системы им не предоставляется, рассказала правозащитница. Более того, их администрации не отвечают на жалобы политзаключенных по поводу отсутствия медпомощи.
“Для многих это может стать фактически смертным приговором и сейчас очень важно широко привлекать общественное внимание к вопросам освобождения этих людей”, — говорит Татьяна.
Правозащитница Виктория Нестеренко убеждена, что российские оккупационные власти сознательно доводят украинских политзаключенных до смерти в тюрьмах, нарушая права человека, в частности, право на жизнь, здоровье и оказание медицинской помощи:
“Отказ в проведении обследования и надлежащего лечения является нарушением международного гуманитарного права. Нет сомнений в том, что такая политика России в обращении с политзаключенными и создание таких условий в местах лишения свободы направлены на дополнительное давление и, по сути, убийства украинцев и крымских татар”.
Правозащитница отмечает: то, что российские власти незаконно удерживают таких пленников в тюрьмах и намеренно не обеспечивают надлежащих условий, в частности оказание медицинской помощи, можно расценивать как один из видов пыток. Со времени незаконной аннексии Крыма Россия никогда не беспокоилась о положении политзаключенных, то есть такие действия против них систематические, люди просто умирают в тюрьмах, что является грубым нарушением Женевских конвенций.
По словам аналитика “Крым SOS” Евгения Ярошенко, тенденция по неоказанию медицинской помощи крымским политзаключенным осталась такой же, как была до 24 февраля 2022 года. Но изменилось масштабирование проблемы, потому что количество политзаключенных с тех пор значительно выросло. Так что ежемесячно можно наблюдать все больше случаев, когда произвольно не предоставляется необходимая медицинская помощь политзаключенным.
Правозащитник вспомнил Ирину Данилович, сказав, что в результате ухудшения состояния здоровья она не могла подготовиться к судебным заседаниям и это также повлияло на нарушение ее прав в ходе судебного процесса.
Еще один пример — Алексей Киселев, житель Херсонской области, которого в июле прошлого года похитили и перевезли в Крым представители оккупационных структур. Его обвинили и впоследствии осудили за якобы участие в батальоне имени Номана Челебеджихана.
Он подвергся ужасным пыткам, но медицинскую помощь ему не оказывали, хотя у него были сломаны ребра. Мужчина объявлял голодовку, пытаясь добиться хотя бы минимального соблюдения своих прав.
Доступ к независимым адвокатам осложнен
Добиваться улучшения условий содержания, доступа к медицинским услугам заключенным пытаются помочь независимые адвокаты. Но ситуация с защитой политзаключенных тоже сложная.
Ярошенко напомнил, что с начала полномасштабного вторжения трое правозащитных адвокатов лишились лицензии в России. Это Назим Шейхмамбетов, Лиля Гемеджи и Рустем Кемилев.
“На практике это означает, что на имеющихся независимых адвокатов будет еще сильнее нагрузка. Поскольку количество незаконно заключенных лиц, нуждающихся в квалифицированной правовой помощи, ежемесячно растет в Крыму”, — пояснил он.
Рассчитывать на тех “защитников”, которые предоставляет российское государство, нельзя. Как правило, они сотрудничают с ФСБ, то есть со следствием. Их функция – делать видимость справедливого судебного процесса, говорит Ярошенко.
“Конечно, номинальная возможность выбрать себе другого адвоката у людей есть, но бывают случаи, когда при задержании человека пытают, затем предоставляют адвоката, назначенного государством. А впоследствии отказывают уже заключенному в доступе к независимому адвокату, поскольку тот уже якобы заключил соглашение с “защитником”, которого подсунуло следствие”, — уточняет он.
Именно так случилось с известным журналистом “Радио Свобода” Владиславом Есипенко в марте 2021 года.
Со временем можно заменить адвоката от государства на независимого, но именно в тот момент, когда независимые адвокаты лишены доступа к подзащитному, наблюдается крайне высокий риск пыток и других форм произвола со стороны оккупационных силовых структур, пояснил правозащитник.
Следующее, что осложняет доступ адвокатов к политзаключенным, — это физическое препятствие. Такая ситуация наблюдается в новом следственном изоляторе Симферополя СИЗО-2, открытом в октябре 2022 года. Он отличается тем, что заключенные там находятся в жесткой информационной и коммуникационной изоляции, рассказал Ярошенко.
Туда гораздо сложнее добраться адвокатам. Этот следственный изолятор с первых недель после открытия начал заполняться гражданами Украины, вывезенными из Херсонской и Запорожской областей. В свое время около 80% заключенных здесь содержались без правового статуса. Они были не военнопленными, не обвинялись в уголовном правонарушении. То есть их держали произвольно без каких-либо надлежащих правовых оснований. К ним не допускали адвокатов, у них не было возможности общаться со своими родными.
Еще одно обстоятельство, усложняющее доступ независимых адвокатов, — то, что для отбывания наказания крымских политзаключенных этапируют в отдаленные уголки РФ: Елец Липецкой области, печально известный “Владимирский централ”, Красноярский край, Челябинск… Европейская часть России, но тоже отдаленная: Башкортостан, Мордовия.
Семьи заключенных находятся в тысячах километров, им очень дорого и нелегко ездить на свидания. Так и адвокатам очень дорого и долго добираться до таких мест.
Публичность, письма, огласка: как помочь крымским политзаключенным
“Чем больше информации о политзаключенных, тем выше вероятность, что их, если не освободят, то, по крайней мере, будут гуманнее относиться к ним”, — говорит Евгений Ярошенко.
К примеру, украинского крымскотатарского политика, преподавателя, политолога и журналиста Наримана Джеляла не пытают. Одной из причин этого является то, что он участвовал в Крымской платформе 2021 года, он известная публичная личность, деятель Меджлиса. Это спасло его от физических пыток, считает аналитик “Крым SOS”.
В то же время Асан и Азиз Ахтемовы подверглись пыткам после похищения.
Еще один пример — гражданский журналист Нариман Мемедеминов, который два с половиной года провел за решеткой. После освобождения он сказал, что от пыток его спасло то, что его имя было известно в украинских и международных журналистских объединениях. Хотя условия содержания Мемедеминова, как и большинства заключенных, были,
мягко говоря, ненадлежащими, говорит Ярошенко.
Среди инструментов влияния на Россию правозащитник называет письма, которые могут писать политзаключенным известные иностранцы, не только политические деятели, но и представители шоу-бизнеса, кино, культуры, литературы, спорта.
“Такое письмо может быть средством “мягкого давления” на РФ, потому что если известная личность знает о политзаключенном, пытается с ним коммуницировать, это уже увеличивает его публичность”, — считает он.
Для иностранных дипломатов, аккредитованных на территории государства-агрессора, целесообразно посещать судебные заседания, если они проходят, например, в Ростове-на-Дону, в Москве и т.д. Их присутствие на судебных заседаниях тоже может быть своего рода средством политического давления на Россию.
“Конечно, не может быть речи об оккупированном Крыму, поскольку по понятным причинам там не могут действовать иностранные дипломаты, аккредитованные в России”, — напомнил он.
Еще один инструмент – это индивидуальные санкции против нарушителей прав человека. Это незаконное лишение свободы, пытки, жестокое обращение, лишение права на справедливый суд, нарушение права на уважение к частной семейной жизни вследствие отказа от свиданий с родными, или этапирование в очень отдаленные места отбывания наказания. Все это может быть основанием для индивидуальных санкций в тех государствах, чье законодательство разрешает вводить такие ограничительные меры. Например, как “Акт Магницкого” в США. Сходные законодательные нормы или акты есть как на уровне ЕС, так и в отдельных государствах-членах Евросоюза: Литве, Латвии, Эстонии.
Следующий инструмент — уголовное преследование, поскольку то, что Россия делает с гражданами Украины, незаконно их арестовывая, истязая и практикуя другие произволы, может подпадать под определение военных преступлений.
Законодательство многих государств позволяет осуществлять универсальную юрисдикцию за подобные преступления. Например, Германии, Нидерландов, Франции, Швейцарии, Швеции, Финляндии и т.д.
О разглашении информации о политзаключенных также отметила Татьяна Печончик. По ее убеждению, важно рассказывать истории незаконно заключенных граждан Украины, распространять в соцсетях, за рубежом, оказывать давление на РФ, инициировать новые резолюции Европарламента, поднимать вопросы на уровне ОБСЕ, органов системы ООН для того, чтобы наши граждане, политзаключенные в зоне риска со сложными заболеваниями были освобождены в первую очередь и безусловно.
Статья написана в рамках проекта “Список Гафарова-Ширинга: спасение крымских политзаключенных в беде”. Проект осуществляется при финансовой поддержке Министерства иностранных дел Чешской Республики в рамках Transition Promotion Program.
Взгляды, изложенные в этом материале, принадлежат авторам и не отражают официальную позицию МИД Чешской Республики.
