Леся. Фроловская – это образ жизни
Леся – мама не только для своих четырех детей. Решить проблемы, помочь, поддержать, вдохновить – это о ней. Помощь людям на Фроловской стало для нее образом жизни.
Мы продолжаем публиковать истории людей, которые из-за конфликта на востоке Украины и аннексии Крыма потеряли свои дома, а также тех, кто в сложное время оказался рядом.
История с переселенцами для меня началась с того, что #в соседнее село от моей дачи вывезли интернат из Славянска. Поехала посмотреть, как у них дела, – встряла.
Этап второй, ух ты, возле дома в санаторий крымчане поехали, надо и туда заехать. Все, с друзьями не справляемся – здравствуй “Фейсбук”, здравствуй “Новая почта”, люди, пришлите – я отнесу. Все, дома в углу квартиры это не помещается, зато ух ты – есть такие же, как я.
Сейчас это образ жизни. Я домой приезжаю только ночевать, #дети мои растут тоже здесь, у младшей на кухне стоит манежик. Мой муж говорит: “Ну понятно, что ходить она начнет на Фроловской, главное, чтобы мы ее там замуж не выдали”.
Это место, которое требует, чтобы ему отдавали все силы, в первую очередь душевные. Мне важно, чтобы здесь была такая зона комфорта. У меня здесь нельзя конфликтовать, плакать, отчаиваться. #Человеку мало дать одежду и еду. Ему нужно дать понять, что он нужен, его слышат, он не один, он в комфортной обстановке – и это гораздо важнее.
Моя мотивация очень простая: #у меня четверо детей, мне нужно, чтобы у них была страна, в которой не страшно жить, в которой люди любят друг друга. Это очень серьезная мотивация. Ну и, даст Бог, война закончится чуть быстрее. Может быть, я успею пятого, поэтому мне это все нужно быстренько свернуть.
#Это потрясающая обратная связь, когда ты видишь, как человек, который пришел растерянный и двух слов связать не может, приходит через месяц и рассказывает, что работа есть, жилье нашел, появились друзья.
Попадаются отдельные совершенно потрясающие случаи. Недавно мальчишка один говорит: “Я у себя дома занимался на валторне. А здесь инструмента нет, педагога нет”. За один вечер после первого поста в “Фейсбуке” на эту тему мальчику нашли четыре инструмента, подобрали музыкальную школу с хорошим педагогом. Его мама пришла и говорит: “Вы не представляете себе, сколько у ребенка счастья. Ребенок остается ребенком”.
Люди, которые с нами работают, больше половины [из них] – волонтеры с Востока. #Они приходят за помощью, остаются сначала на часик помочь, потом на два, потом переезжают навсегда, становятся нашими близкими друзьями, заново наполняют нашу жизнь. Я вчера разгрохала собственную машину, теперь езжу на машине с донецкими номерами нашего волонтера из Донецка.
Мне не важно, откуда человек приехал. Точно такие же разные люди живут в моем родном Киеве. Только это наши “домашние”, “привычные”… Но они же есть, и мы к ним привыкли и как-то по этому поводу не сильно галдим. #Если человек тонет, его нужно сначала вытаскивать, а потом паспорт спрашивать.
У людей, которые приехали, нет каких-то необычных бытовых проблем, с которыми бы мы не сталкивались. #Они болеют, у них рождаются дети, они умирают, их нужно хоронить – нет места на кладбище. Они не могут найти одежду нужного размера, не могут найти работу или пристроить ребенка в садик. Единственное, что нас сильно различает, – они пережили глубокую травму и все воспринимают намного острее.
Мы с государством живем параллельными жизнями. Мы друг другу не сильно мешаем, не сильно помогаем. Государству трудно, я его понимаю. Очень тяжелая, выстроенная десятилетиями коррупционная система, которую трудно победить. #Даже достойные люди, а есть очень достойные, попадая в эту систему, занимаются борьбой с ней, а не чем-то полезным в ней.
История Леси представлена в рамках выставки “Мое место”, организованной Образовательным центром “Пространство толерантности” и Конгрессом национальных общин при поддержке посольства Королевства Нидерландов. Автора текстов – Кира Крейдерман и Ульяна Устинова. Фото Даны Верстак и из семейного архива.
