“Здесь 7-8 километров”: директора школы в Херсонской области оккупанты заставили переплывать Днепр, потому что не хотел сотрудничать
Сергей (имя изменено из соображений безопасности) работал директором школы в одном из сел Левобережной Херсонщины. Первое время после оккупации российские военные только проходили через их село транзитом, поэтому учителя продолжали обучать местных детей онлайн. Но с осени россияне стремились наладить обучение по своей программе и пришли к директору с требованием сотрудничать.
Впервые Сергея задержали в октябре 2022 года, четыре дня держали в гараже вместе с другими пленниками – участниками АТО, пытали и запугивали разными способами: от угроз отрезать пальцы болгаркой до давления на его жену и семью. Когда через несколько месяцев оккупантам окончательно стало понятно, что директор не будет сотрудничать, ему, угрожая расстрелом, приказали пройти через заминированный берег Днепра и переплывать реку, чтобы добраться на деоккупированную территорию Херсонской области.
О том, как давили на учителей в оккупации и как директору удалось выжить и убежать вместе с семьей, он рассказал изданию ZMINA.
Камера пыток – это был гараж
Сергей рассказывает, что в начале полномасштабного вторжения россияне просто шли колоннами через их село в запорожском направлении.
“Танки, БТРы, КамАЗы, МАЗы, вся военная техника. Для нас это было страшно – видеть эти колонны. Но местное население они не трогали”, – вспоминает мужчина.
Летом 2022-го оккупанты несколько раз заезжали в сельский совет. Им тогда нужна была какая-то информация. Они могли также заехать проверить документы, пройтись по магазинам, узнать, “кто чем дышит”. В соседнем селе был штаб российских эфесбешников, и они периодически ездили по окрестным населенным пунктам.
Впервые к Сергею домой россияне пришли 30 октября 2022 года. Соседи с другого края села уже позвонили семье и сказали, что в село заехали оккупанты.
“Мы на улицу вышли. Прежде всего наши документы, телефоны проверили, тогда зашли вместе с нами в дом. Их было много, все с автоматами. Сколько их было, не знаю, больше 20 человек. Через каждый метр стоял военный, возле двора – БТР и российский джип “Патриот”, – говорит Сергей.
Все машины, которые ехали по дороге мимо их дома, также останавливали, проверяли документы.
Россияне начали расспрашивать Сергея и его жену, кто такие, где работают. Далее расспрашивали о детях.
“У меня еще есть старший сын от первого брака. Он срочник, сейчас служит. Начали допрашивать, где служит, кем служит. Я сказал одно, что служит на Закарпатье. Они военные действия не ведут”, – добавляет Сергей.
По его словам, россиянам не понравилось, как они с женой отвечали на вопросы, поэтому их сначала развели в разные комнаты, а потом приказали им обоим собираться.
“Мы оделись. Услышали в свою сторону кучу грязных слов. Завязали нам глаза, связали руки. Пальцы связали стяжками, обоих затолкали в БТР. А потом меня из БТРа вытащили и в “патриот” посадили. По селу покатали немножко”, – вспоминает мужчина.
Супругов привезли в школу. Но когда оккупанты увидели украинский флаг, сразу выразили недовольство тем, что его до сих пор не сняли.
“Чего не снял?” Говорю: “Он мне не мешал”. Заставили меня снимать. Они сказали: “Пой гимн России”. Я говорю: “Я его не знаю”. “Повторяй за нами”. Повторял. А флаг Украины положил в карман”, – добавляет директор школы.
Далее Сергея с женой привезли на край села, развязали глаза, руки оставили связанными. Женщину отпустили, потому что сын сам остался дома. А его оставили в машине. Вместе с ним из села забрали еще двух участников АТО.
“Когда нас привезли на место, меня оставили в гараже, а ребят завели в кухню. До вечера их там допрашивали, меня в гараже. Физическое насилие… Пальцы на ногах болгаркой угрожали отрезать. Запугивали. Спрашивали, кто у нас в селе патриот, кто за Украину, кто не дает им работать. Кого еще взять, чтобы побольше народа запугать”, – рассказывает Сергей.
Говорит, что его били, но аккуратно, через тряпку, чтобы не оставлять следов. Среди палачей были разные люди: одни только били, другие приходили и спокойным тоном говорили, о чем-то расспрашивали.
“Говорить надо было только на русском, как украинское слово вставишь – получаешьтак, что дышать не можешь. Я говорю, что мне трудно говорить, я на русском не общался. Говорят: не спеши – переводи”, – свидетельствует Сергей.
До вечера над ним издевались, а в 10 часов вечера к нему в гараж завели одного из атошников по имени Александр (имя изменено из соображений безопасности). Бывший военный рассказал, что их тоже избивали и второй похищенный атошник, молодой парень, согласился сотрудничать с оккупантами.
“Когда к голове приставляют автомат, то скажешь что угодно, и когда в заложниках твоя семья, то то же самое. Человек расскажет и о себе то, что он никогда не делал. Мы потом на утро увидели, что того парня отпустили, взяли с собой и поехали снова на наше село”, – вспоминает директор школы.
Утром пленникам дали воды, но из еды не дали ничего. Под вечер второго дня россияне привезли в застенок еще трех ребят из их села.
“Нас с Александром переместили в кухню, а их заперли в гараж. Застенок – это был гараж. Мы слышали, как они плакали. Молодые ребята. Один – это мой ученик, как наша дочь (у супругов трое детей. – Ред.), 19 лет”, – рассказывает Сергей.
На третий день, в 12 ночи, к Сергею пришел мужчина, который был у этой группы оккупантов за “старшего”. Он рассказал, что россияне приезжали к Сергею домой и сняли его жену на видео.
Жена Сергея Оксана (имя изменено из соображений безопасности) вспоминает, что в тот день увидела в окно, как к дому подъехал БТР. Россияне зашли во двор и сказали, что приехали снимать видео.
“Спрашиваю: “Какое видео?” Говорят: “О том, как хорошо вам живется при России”. И что я против них сделаю? Меня снова начало трясти… Муж в застенках, ребенок дома… Спрашиваю: “Что мне надо говорить?” Мне сказали: “Говорите, что “благодаря Российской Федерации нам стало лучше жить”… Флаг мне в руки дали”, – вспоминает женщина.
Когда она спросила о муже, россияне сказали, что он “не разговорчивый… не хочет отбивные есть”. “Можем и без пальцев привезти”, – добавили оккупанты.
Они несколько раз переписывали видео, чтобы картинка получилась “хорошей”, а потом отдали Оксане ключи от школы, которые несколько дней назад забрали у Сергея, и уехали.
“Мне так тогда было противно и понятно, что все у них делается под дулом автомата. Как ты можешь им что-то сказать. Ты беззащитен”, – добавляет женщина.
С нового года хотели детей учить по российской программе
Сергей рассказывает, как “старший” в застенках показал ему видео, которое записали оккупанты с его женой:
“Говорит: “Ваша жена все осознала. Она за Россию. Вот сами посмотрите”.
Затем россиянин добавил, что если мужчина будет “сотрудничать”, то все будет хорошо. Могут даже покормить. Сергей взамен попросил воды:
“Дали воды. Ну, правда, где-то в 12.30 дали еще банку тушенки. Два дня до этого ничего не ел”.
Ночью к Сергею в гараж привели еще одного молодого парня, он узнал директора школы. Тогда оккупанты попросили Сергея провести “беседу” с пленником, “потому что он не знает, что надо российским военным говорить”.
“Оказывается, что когда его брали, то спросили, кем он хочет быть. Он молодой, ему 19 лет. Он и ответил: военным, как брат. Его и избили очень”, – вспоминает директор школы.
На четвертый день вечером (3 ноября 2022 года) пленников отпустили. Отдали документы, некоторым и телефоны. Отвезли в соседнее село, а тогда уже Сергей позвонил соседу, чтобы тот приехал забрал мужчин.
Уже 5 ноября оккупанты начали массово заезжать в село. Заселялись в пустые дома. Поселились российские военные и по соседству с семьей Сергея.
Он вспоминает, что после этого почти полгода его и весь педагогический коллектив не трогали. Учителя продолжали обучать местных детей онлайн, директор раздал людям трудовые книжки и личные дела, чтобы у них было все “на руках”, если кто-то будет собираться выезжать.
В августе 2022 года в село приехала директор школы из соседнего населенного пункта, которая пошла на сотрудничество с оккупантами и представлялась как начальник оккупационного “отдела образования”. Она приказала директору собрать весь коллектив и призвала сотрудничать с россиянами. Тогда она еще обращалась к ним на украинском.
“Коронная фраза: “Кто, как не мы, будет учить наших детей”. Из нашего коллектива вышла только одна, согласилась на сотрудничество. Ее на собрании не было, но она перезвонила, сказала: “Я буду”, – рассказывает Сергей.
В следующий раз, по словам Сергея, новая “руководительница отдела образования” приехала в новогодний период. Говорила уже на русском, кроме учителей, собрала также и родителей детей. Им предлагали отправить детей в школу в райцентр за 30 километров, где преподавали уже по российской программе. Но родители сказали, что хотят, чтобы текущий год дети учились онлайн, то есть на украинском.
“Будешь форсировать Днепр”
Второй раз к семье Сергея российские военные пришли 21 июня 2023 года. Семья как раз закончила качать мед, в гости никого не ждали, ведь привыкли к россиянам, которые ежедневно ходят по улице.
“Я услышала стук в ворота. Было 11 человек. Спрашивают: “Где муж?” Говорю: “В том дворе”. Я Сергея позвала”, – вспоминает Оксана.
Россияне сказали директору, что снова хотят “пообщаться”, проверили телефоны, документы. Мужчине позволили переодеться и в очередной раз стали расспрашивать о старшем сыне.
“Говорю, что в Закарпатской области. Срочная служба. Военных действий не ведут. Не верили: “Какое там не ведут. Все срочники воюют. Какая часть?” Говорю: “Не знаю, мне не важно. Главное, что живой, здоровый”, – вспоминает мужчина.
Они с женой вынесли российские паспорта, говорят, что пришлось сменить, потому что позвонила коллега из соседнего села и сказала, что тем, кто не возьмет паспорт РФ, дают месяц на выселение, а дальше – в Краснодарский край. Кроме того, без российских документов невозможно было выезжать из села. Поэтому семья приняла решение взять паспорта РФ. Но и украинские паспорта они оставили.
Оксана говорит, что во время второго обыска россияне забрали компьютер и ноутбук. Оккупанты настойчиво спрашивали, почему семья не уедет из села, если не хочет сотрудничать
“Почему в соседнем селе школа работает, а в вашем нет? Вы нам мешаете работать, вы нас сдаете. Почему вы оставили украинские паспорта?” – рассказывает женщина претензии оккупантов.
После этого россияне порвали украинские паспорта Сергея и Оксаны, которые нашли во время обыска. Затем сказали Сергею, чтобы он взял ключи, и четверо россиян пошли с ним в школу.
По дороге в школу один из них снова упрекал Сергея: “Ты сам не работаешь и другим не даешь работать”.
“Я никому не запрещал работать”, – ответил Сергей.
Тогда они упрекнули, что он в отношении своих сотрудников написал приказы о сотрудничестве с оккупационными властями.
Директор школы вспоминает, что составлял соответствующие документы только в отношении двух работников школы – учительницы и медицинской сестры. Он добавляет, что это общепринятая процедура: необходимо написать приказ об отстранении от работы, но с сохранением места работы до окончания военных действий без сохранения зарплаты.
“Учительница без вопросов подписала этот приказ. А другая, медсестра школьная, пошла работать в ФАП на оккупантов. Я спросил ее: “Вы устроены официально, зарплату получаете?” Она сказала, что да. Тогда, говорю, подпишите приказ. Она и сфотографировала документ. Те люди, что за мной приходили, они же ходили в тот ФАП. Так, может, взяли телефончик перешерстить у нее, или она сама сдала”, – рассказывает Сергей.
Мужчина добавляет, что дочь медсестры, которая работала в местной полиции, также пошла на сотрудничество с оккупантами, сын в военкомате работал и он также начал сотрудничать с оккупационными властями.
Сергею сказали, что на него поступила жалоба, но не сказали, от кого именно.
“Если он (оккупант. – Ред.) мне пересказывает содержание того документа, то он его видел. А показать ему мог только один человек. Россиянин добавил: “Ты и другим так же не даешь работать, а люди хотят”, – рассказывает мужчина.
Когда пришли в школу, директор открыл все двери, кроме щитовой и кабинета медсестры. Когда поднялись на второй этаж, в компьютерный класс, россияне спросили, где техника. Мужчина ответил, что компьютеры были старые и их списали перед войной. Но оккупанты не поверили и обещали застрелить, если не скажет, где техника. Поэтому Сергей все же рассказал, куда спрятал и компьютеры, и принтеры.
После этого россияне вместе с мужчиной вернулись к нему домой. Там снова начали спрашивать, согласен ли мужчина сотрудничать с оккупационными властями, а когда тот отказался, приказали ему взять белую простыню и идти с ними.
Пленника посадили в машину: на заднем сиденье два человека, и еще двое спереди. Машину Сергей узнал, потому что ее россияне забрали у местных фермеров. Он попытался спросить, куда его везут и надолго ли, тогда один из оккупантов ответил: “Днепр будешь форсировать!”
В тот момент Сергей понял, что это не те ребята, которые приезжали в первый раз, и что забирают они не на подвал. По пути, куда его везли, мужчина сориентировался, что едут они в сторону Днепра. Где-то на середине дороги одному из оккупантов позвонили.
“Говорят, что нашли компьютеры, мультимедийную технику и принтеры. Говорят, что можно посадить “за хищение государственного имущества”. Я все слышу и думаю, что лучше уж Днепр, чем тюрьма. У нас парня одного забрали – до сих пор не знают, что с ним и где он… Думаю, если это тюрьма, то шансов мало вернуться”, – рассказывает директор школы.
Военные РФ довезли мужчину до причала в одном из соседних сел. Он вспоминает, что в том месте раньше был речпорт. Все вышли из машины, директора заставили найти палку и привязать к ней белую простыню.
“Вон башню видишь на том берегу? Мобильная башня. Ориентируйся туда. Километров 7-8 переплыть эту реку. Хорошо. Можно идти. Иди на деоккупированную сторону… Шаг назад – стреляем”, – вспоминает мужчина.
Когда он ступил несколько шагов в сторону Днепра, один из россиян закричал: “Под ноги смотри – там мины”. И действительно, как оказалось, весь залив был заминирован. По словам директора, мины были расположены в шесть рядов. Мужчина не сразу увидел взрывчатку, но благодаря словам оккупанта понял, что надо быть крайне осторожным и выверять каждый шаг, ведь он может стать последним.
Сергей также позже узнал, что на следующий день после того, как оккупанты заставили его идти по заминированному берегу, на то же место привезли еще одного гражданского, который не дошел до воды и подорвался на взрывчатке.
Но директору школы повезло, и он таки дошел до воды, выбросил палку, а простыню повязал на себя.
“Сначала надо было метров 700-800 проплыть против течения, и я еще рассчитывал, что где-то, может, не так глубоко. Заходя в воду, я со всеми уже попрощался. Шок. Чувствую, что течение очень сильное. Слышу, что курточка и простыня меня тянут… Думаю, может, это и лучше: увидят, что куртку течением потянуло – значит, это ему все”, – вспоминает мужчина.
Он попытался плыть против течения, но почувствовал, что его сносит. Тогда Сергей начал плыть к берегу, но сильное течение отбрасывало его и от берега. Тогда мужчина попытался достать до дна и понял, что по дну реки ему будет легче “дойти”. Так он нырял и шел по дну, пока не вернулся назад и не добрался до берега. Сергей понимал, что надо как-то возвращаться, ведь дома жена и ребенок, поэтому решил двигаться вдоль реки в надежде найти незаминированный выход, ведь до темноты ему надо было добраться до села (название населенного пункта не называем из соображений безопасности) и найти там место для укрытия.
“Поднял голову, выглянул, увидел – весь берег в минах. Через каждые 20 метров мина. Выйти на берег – нереально. Ползком вдоль берега полтора километра проползаю, выглядываю из-за бугра: ага, я напротив РЭС, местное ориентирование, значит я от них уже отошел. Там видно блиндажи. Заминированную территорию они просматривают. Из гаражей, где лодки местные хранят, тоже наблюдают – вырезанные окошки”, – рассказывает Сергей.
В некоторых местах мужчина мог просто пригнуться и перебежать, были места, которые просматривались, и тогда ему приходилось ползти. Он рассказал, как вспомнил уроки физкультуры, когда учил детей ориентироваться по тропам животных.
“Километра, может, два я прополз, немного приподнялся. Остерегаюсь, там на берегу дом большой. Думаю, или уже заметили и следят, куда я буду идти, или же чудом не заметили”, – добавляет мужчина.
В одном месте он увидел небольшую тропу, по которой ходили животные, по собачьим следам он решился пройти 50 метров и таки вышел на берег. Там увидел несколько недостроенных российских блиндажей, таблички “мины”, но все-таки вышел к селу. По дороге встретил российскую “газельку”, от которой не успел спрятаться, поэтому просто притворился пьяным.
Выезд из оккупации
“Я решил пойти к знакомому. Дошел до двора, ворота высокие, я заглянул: он во дворе ходит. В шутку крикнул: “Перья есть на продажу?” Он выходит и говорит: “Сергей, что с тобой?!” Отвечаю: “Сначала воды дай, а потом будем говорить”, – вспоминает мужчина.
Знакомый вынес Сергею воды. Они начали говорить, а потом приятель вдруг сказал: “Стой. Пошли в гараж поможешь”.
Уже в помещении объяснил, что по соседству живут люди, которые поддерживают оккупантов, поэтому надо быть осторожными. У приятеля Сергей остаться не смог, поскольку это было опасно для самих хозяев: в том районе постоянно летали российские дроны, кроме того, соседи могли его “сдать” россиянам. Но ему разрешили помыться, дали перекусить и сменную одежду.
Сергей вспомнил, что в этом селе есть еще одна его знакомая, которой недавно он помог, поэтому мужчина решил обратиться к ней:
“С трудом я достучался в тот двор. Вышла она. Спрашивает: “Сергей, что с тобой, что это у тебя за одежда?” А мне дали одежду детскую. Ну ясно, что мои формы и формы их детей немного отличаются. Сказал: “Дайте мне где-то спрятаться, потому что уже семь часов вечера, ночью идти я не могу”.
Мужчина рассказал знакомой, что с ним случилось. Она позвонила сыну, попросила, чтобы утром, когда он будет ехать через мост, посмотрел, стоят ли там оккупанты.
“У них есть машина, и к нам в село товар возят, там магазин держат. Сказала, что надо человека перевезти, не стала ничего по телефону объяснять. Говорю, мне домой надо сообщить как-то, что я жив. Тогда она звонит продавцу в нашем селе и говорит: “Должен был прийти ко мне кум, а пришел твой кум… буду с твоим кумом ночевать. Завтра будет возможность поговорить”, – рассказал директор школы.
Утром приехал сын знакомой, сказал, что на мосту никого нет. Тогда Сергей решил идти к своей тете, потому что оставаться долго у приятельницы также было нельзя.
По дороге шел осторожно, потому что понимал, что его в этом селе знают. Когда дошел до двора тети, увидел, что напротив в доме поселились российские военные.
“Захожу, дядя во дворе стоит. Спрашиваю, принимают ли они гостей. Дядя обрадовался. Зашли в дом, а тетя спрашивает: “Тебя отпустили?” Да, говорю, отпустили. Рассказал, она онемела. Сама не знает, что со мной делать. Но я не планировал у них оставаться”, – рассказывает мужчина.
Тогда родственники решили поселить Сергея у племянника, поскольку так казалось безопаснее. Три дня директор школы жил у своего племянника, а потом его увидели соседи и начали задавать вопросы: “Кто это такой и что здесь делает?” Как оказалось, они тоже поддерживали оккупантов.
Тогда Сергей снова вернулся к тете и девять дней жил у нее.
За это время его жена нашла перевозчиков, чтобы вместе уехать.
“Я ему говорила, что надо выезжать, мы подвергаем опасности и своих родных. Я нашла перевозчика из Мелитополя. Рассказала ему свою историю. Сказала, что паспортов у нас нет. Он сказал: “Не переживайте, возьмете ксерокопию”. 30 июля за нами приехал новый бус”, – вспоминает Оксана.
Она объяснила перевозчику, что они с сыном в одном селе, а муж – в другом. Когда перевозчик вывозил Оксану с сыном, на блокпосту оккупанты начали спрашивать, куда они едут, водитель всем отвечал, что это эвакуация с подтопленных территорий в Мелитополь. Так они проехали два блокпоста. Далее встретились с Сергеем, а когда проехали еще несколько соседних населенных пунктов и поняли, что на блокпостах их пропускают, немного “выдохнули”.
Оксана вспоминает, что, когда они приехали к пункту пропуска в Новоазовском, все пассажиры автобуса паспорта показали, только у них не было оригиналов документов, только копии.
“Российский военный куда-то перезвонил, переспросил, сказал – все нормально. Дали анкету заполнить. Нас было девять человек, украинцев трое… По очереди начали вызывать, один пальцы сканирует, другой фотографирует, как преступника какого-то. Задавали вопросы: куда, откуда”, – вспоминает Оксана.
Они с мужем рассказывали, что выехали из подтопленных территорий, но нервничали, потому что если бы оккупанты проверили, то поняли бы, что их район не был подтоплен. Через полтора часа им таки выдали документы, и они поехали дальше. Ехали всю ночь, приехали в Новоазовск, а дальше в Колотиловку (ехали через Россию).
“В Новоазовске не так хамили, как здесь. Они нас ненавидят. Все сумки перерыли. Документы. Только меня вызвали на допрос. Мужа и сына не вызывали. О детях спрашивали, какого возраста, служат ли”, – рассказала Оксана.
Россияне таки пропустили Сергея с семьей, но им пришлось пешком идти 1800 метров от Колотиловки до Покровки в Сумской области. А уже на украинской территории переселенцев встречали военные. Оксана рассказывает, что людей ждали автобусы, волонтеры кормили бесплатно и давали возможность переночевать. На утро автобусы также вывозили людей бесплатно.
Женщина также рассказала, что украинские военные проверили их телефоны, им же семья рассказала о том, что они пережили в оккупации.
Затем Сергей с женой и сыном уехал к двум старшим дочерям в Киев, здесь семья восстановила паспорта и немного наладила быт. Но сейчас им отменили выплаты ВПЛ и льготы для переселенцев. Поэтому семья пока пытается восстановить выплаты от государства. Поскольку Оксана имеет проблемы со здоровьем – ей трудно работать. А Сергей остается директором школы в оккупации, но дистанционно. Он не хочет бросать коллег, которые до сих пор остаются в родном селе. Поэтому найти полноценную работу в Киеве ему также сложно.
Сергей добавил, что в его селе сейчас несколько детей учатся дистанционно в украинской школе, также есть те, кого заставили ходить в школу в соседнее село. Родителям угрожали забрать детей, если они не согласятся. Но большинство из этих детей учится одновременно и в российской, и в украинской школе: договариваются, что будут выходить на связь после обеда.
