Ребенок и война: как справиться с последствиями вооруженного конфликта
#FeelYourRights
“Мы с мамой поняли, что бесполезно бежать в подвал, когда обстреливают. Мы просто ложились в ванную и молились: “Господи, хоть бы не на нас, хоть бы не нас”. Эта семья жила на пятом этаже. А в подвал боялись идти, потому что подвалы не предполагали бомбежек, и у них были случаи, когда люди просто из-под завалов не могли выйти”. История 15-летней девочки.
Минсоцполитики зарегистрировало более 160 тысяч детей-переселенцев.
Как помочь ребенку оправиться от потерь и справиться с последствиями войны, рассказывает Любовь Лориашвили, психолог из Киевского центра социальных служб для семьи, детей и молодежи.
Чего следует ожидать от ребенка, познавшего войну
Оторванные от своих семей во время вооруженного конфликта, дети сложно справляются с его последствиями.
Из-за переживания потери близкого человека, разлуки или переезда у ребенка может формироваться целая палитра признаков рискованного поведения.
Они могут выражаться в плаче, крике, истерике, воровстве, апатии, в бунте, побегах, вранье, фантазиях и даже аутизме.
“У ребенка могут наблюдаться навязчивые движения. Например, крутит волосы или бумажку, шаркает ногой, мастурбирует”, – объясняет Любовь Лориашвили.
У детей могут наблюдаться энурез, даже у подростков, энкопрез, нарушение речи, сна (как много, так и мало спит), нарушение питания (либо много ест, либо вообще не ест).
В стрессовых ситуациях дети могут прибегать к садизму, сексуализированному поведению, суицидальным настроениям.
Любовь Лориашвили предупреждает, что если у ребенка медицинская депрессия – нужно срочно обращаться к специалисту.
“Хороший психолог всегда увидит, где его грань, а где грань профессионала-психиатра. Потому что вовремя оказанная медикаментозная помощь может помочь ребенку. К тому же депрессия имеет наследственный характер. Если в семье это было, то вполне возможно, у ребенка есть предрасположенность”, – говорит она.
Объясните ребенку: он не виноват, он не мог предотвратить войну
Если в жизни ребенка происходит трагическая потеря, у него появляется злость. Ведь он просил Бога, он не сделал что-то, говорил с людьми, а они не помогли. В таком случае человек злится как на себя, так и на окружающих. Дальше злость перетекает либо в агрессию, либо в депрессию.
Во время депрессии ребенок сосредоточен в себе. Он, например, может полагать, что если бы он с папой поговорил по-другому, то он не остался бы в так называемой “ДНР”, а если бы поговорил как-то по-другому с мамой, она бы не отправила его в другой город. Он начинает депрессировать из-за того, что родители там и им плохо, а он здесь и ему хорошо.
Во время депрессии ребенку становится все равно, что происходит с его жизнью. Вплоть до того, что он сам себе наносит ущерб. Он может резать себя, испытывать суицидальные настроения. Точно так же он может злоупотреблять психоактивными веществами, потому что они помогают ему быстрее уйти из этой жизни. Для детей не составляет проблем приобрести клей.
Эксперт советует: помогайте ребенку показать иррациональность его чувства вины. Донесите ему, что он же не мог предотвратить войну.
Любовь Лориашвили уверяет, что с агрессией ребенка гораздо проще работать, потому что она заметна, и можно понять, откуда она происходит. Чего не скажешь, например, о суицидальных мыслях, которые не слышны.
“В суете каждодневных забот мы можем мимо ушей пропустить, когда ребенок говорит: “Как меня тут уже все достало. Быстрее бы уйти с этого мира”, – акцентирует эксперт и советует взрослым попытаться понять, что с ребенком происходит, что он пережил, как он это пережил.
Нужно помочь ребенку понять, почему он здесь, почему так случилось, что он теперь не с родителями, пережил какие-то потери и переезд.
Говорите правду
Любовь Лориашвили вспоминает, что как только вывезенные в центр “Наши дети” подростки из Счастья и Луганска в новостях слышали, что боевые действия затихали, они сразу находили директора центра и требовали: “Отправляйте нас домой, нам тут нечего делать”.
Дети всегда чувствуют, кто главный, например, в центрах для детей, и могут вести переговоры.
Выслушайте их, не игнорируйте их желание вести “переговоры”, но попытайтесь объяснить, что именно тут они в безопасности, говорите честно и не обманывайте. Ребенок это всегда почувствует.
Не вешайте ярлыков, а говорите об уникальности ребенка
Для детей-переселенцев крайне важно, чтобы от людей не звучали такие ярлыки, как “сепары”, “Донбасс”, “эти донецкие” и так далее.
Для ребенка необходимо управлять своими эмоциями, дать ему чувство стабильности, безопасности и способности что-то делать.
Когда в жизни ребенка происходит какая-либо потеря, кроме физиологического шока он может переживать эмоциональный шок. У некоторых детей эмоциональный шок может длиться до года. Дети как будто застывают. Они отказываются поверить в то, что происходит или произошло.
“У меня был мальчик 16 лет, которого из Донецка вместе с маминой работой вывезли сюда на две недели. Мне он говорит: “Да мы тут ненадолго”. А прошел уже почти год, но он все равно думает, что он будет там поступать. А я-то с мамой говорю и понимаю, что ни в какой Донецк они не вернутся. Мама уже чувствует себя киевлянкой и не собирается туда возвращаться”, – рассказывает Любовь.
Слушайте ребенка
За каждым отклонением в поведении нужно ставить себе вопрос: “А зачем ребенок так себя ведет? Что ему не хватает? Чего он добивается?”.
Когда спрашиваешь почему, часто ребенок отвечает, потому что переселенец, потому что из детского дома или родители пьют. Такое поведение может быть также из-за отсутствия безопасности, ребенку может не хватать внимания.
“Чтобы попытаться исправить это, стоит лишних 15-20 минут уделить ему внимание, снять это напряжение, дать какую-то ответственную роль для того, чтобы он видел, что вы его выделяете и поддерживаете, что его тут принимают”, – советует Любовь Лориашвили.
Очень важно возвращать ребенка-переселенца к стабильной жизни. Если он в родном городе ходил во вторник на 2 часа на пение, то было бы здорово, если на новом месте в 2 часа дня он имел возможность петь. Если нет рядом кружков, можно включить караоке, придумать какой-то конкурс, чтобы он участвовал в нем.
Если ребенок ложился в одно и то же время спать, сделайте так, чтобы это время вернулось.
Практикующий психолог из Киевского центра социальных служб для семьи, детей и молодежи советует, что с ребенком всегда нужно говорить о тяжелых епизодах его жизни, это помогает преодолевать травмы.
“Нам иногда кажется, что с детьми не стоит говорить о потерях и пережитом, потому что им тяжело. Но вспомните себя, когда вам плохо! Вы 20 раз говорите всем подряд одно и тоже. Им тоже это необходимо. Когда ребенок хочет говорить, не избегайте этого разговора. Но и не инициируйте разговор слишком навязчиво”, – говорит Любовь Лориашвили, добавляя, что для того, чтобы ребенок захотел поговорить, нужно создать подходящую атмосферу.
Терапевтическая программа
Для профилактики рискованного поведения Любовь Лориашвили рекомендует проводить психотерапевтические группы среди детей-переселенцев с использованием техник от профессора Вильяма Юле (Британия) и доктора Елина Гордвика (Норвегия). Они опробовали эту программу на 8 000 детей в разных боевых конфликтах. Программа направлена на работу с посттравматическими симптомами, которые переживают дети, увидевшие ужасы войны.
В терапевтической группе могут участвовать подростки, которых вывезли раньше, и они не попали под обстрелы. Многие считают, что не следует смешивать таких детей с теми подростками, которые пережили ужасы войны. Возможно они и услышат ужасные вещи, но это даст им понимание того, что может переживать другой, посочувствовать ему. И в то же время они точно так же опробуют технику работы со стрессом в будущем.
Пережившие травматические события дети заново переживают их в себе. Им снятся ночные кошмары, в которых ситуации либо повторяются, либо развиваются дальше. От этого ребенок становится перевозбужденным. У него повышается тревожность, появляется бессонница.
“Они легко пугаются. Например, я никогда не думала, что звуки киевского метро похожи на летящие “Грады”. Дети в метро пугаются звука въезда в тоннель”, – говорит Любовь Лориашвили и советует взрослым избегать вещей, которые могут напоминать детям о травме.
Например, обходить военных или людей в военной форме, большие грузовые машины.
Цель этой программы – показать детям, что то, что они переживают – это нормальная реакция на стресс, что они не сходят с ума. Программа пытается сформировать у детей навыки управлять теми воспоминаниями, которые выскакивают в любой момент.
Любовь Лориашвили советует проводить группы вместе с родителями, потому что им тоже не хватает таких навыков.
Програма предполагает работу группы из 10-15 человек приблизительно одного уровня развития, например, 8-9, 9-10 лет. Разницы больше года в развитии не должно быть, поскольку в каждом возрасте разное восприятие смерти.
Встреча должна происходить раз в неделю. Чаще не рекомендуется, потому что дети не успевают переваривать новую информацию и не успевают отрабатывать новые навыки. Должно быть шесть сессий от 60 до 80 минут.
Не забывайте об удовлетворении базовых потребностей ребенка – безопасности и стабильности. Нужно делать перерывы в сессиях, чтобы дети делали себе чай, ели печенье, еще лучше – фрукты. Когда дети вспоминают о том, что с ними происходило, может резко упасть уровень сахара, а в программе очень много активности. Глюкоза помогает мозговой деятельности.
Групповую терапию нужно проводить в светлой просторной комнате, потому что темные, плохо проветренные напрягают детей. Многие из них находились в подвалах, укрытиях. Им важно видеть пространство, свет, иметь возможность сидеть, лежать, рисовать. Многие упражнения требуют большого пространства, особенно релаксационные.
В группе должны быть два руководителя, потому что кому-то может стать плохо, и он выпадет с процесса. В этот момент один из тренеров переключается на этого ребенка.
Можно позволять детям веселиться, даже если программа этого не предполагает. Если есть возможность посмеяться – дайте детям посмеяться и расслабиться.
Материал вышел по итогам Международной научно-практической конференции “Эффективные подходы в работе с подростками, которые имеют опыт употребления психоактивных веществ”
