“Даю вам 30 секунд!”: как семью из села в Киевской области депортировали в Беларусь под видом эвакуации и почему такие действия являются преступлением

До 2014 года термин “депортация” украинцы могли встретить разве что в учебниках по истории в контексте сталинского режима или новостей о преступнике, депортированном из какой-то страны за совершение преступления.

Никто из жителей Черниговской или Киевской областей не мог представить, что в 2022-м они будут депортированы с собственной земли в Беларусь или Россию. Но все больше подобных случаев фиксируют правозащитники. Депортации проходят на оккупированных россиянами территориях. При этом далеко не в каждой ситуации люди осознают, что пережили именно депортацию. Играют роль психологические обстоятельства, в которых находится определенное время человек, и совокупность других факторов, влияющих на возможность критически мыслить, дать оценку ситуации, когда речь идет о сохранении жизни своей или своих детей. Именно так произошло с Лидией Александровной из Андреевки.

Андреевка — село Макаровской поселковой громады Бучанского района Киевской области Украины. 27 февраля 2022 года село оккупировали российские войска. С тех пор россияне регулярно похищали местных жителей, людей выгоняли из собственных домов, пытали и издевались над гражданскими, занимались мародерством и уничтожали имущество жителей села.

Когда село освободили, а это произошло 30 марта, удалось установить, что 14 местных жителей казнили, трое погибли в результате обстрелов, а 47 жителей села — преимущественно мужчины — считаются пропавшими без вести. До освобождения жители села были вынуждены жить постоянно в погребах и подвалах. Населенный пункт постоянно находился под обстрелами и подвергался сильным разрушениям.

Андреевка. Фото: Мария Лебедева

Лидия Александровна, пожилая женщина, пряталась в сыром погребе вместе с детьми и внуками 12 суток. В этом селе она жила 55 лет, имеет белорусское происхождение. В Андреевке жили и ее родители, они пострадали в результате аварии на ЧАЭС. И дети и внуки выросли здесь, в Андреевке.

Когда начались обстрелы, вся семья – а это 10 человек нескольких поколений – собрались в погребе принадлежащего детям дома. Россияне тогда ходили по домам, забирали мужчин и уводили на допросы, после которых возвращались не все. Зашли и в дом Лидии Александровны, а точнее, в погреб, где пряталась семья.

Лидия Александровна

“Сына вытащили из погреба, племянницу тоже поставили к стенке. Она причитает, кричит. Я подбегаю, хватаю его (россиянина. – Авт.) за руки, прошу не стрелять. Говорит: “Бабушка, мы не будем стрелять. Мы миротворцы, мы не будем стрелять”. А детки плачут, они же видят это. Сыну шапку натянули на глаза, повели по улице куда-то. Я кричу, не убивайте, у него четверо детей. А он говорит: “Бабушка, вернитесь назад”. Я сказала: “Сынок, я не прощаюсь, я тебя жду”.

Каким-то чудом сыну Лидии Александровны удалось вернуться домой.

Женщина не могла представить, что ей придется просить российских солдат, оккупировавших ее село, предоставить возможность уехать куда-то, вывезти из-под обстрелов детей и элементарно где-то погреться, потому что в погребе сидеть было просто невозможно.

“Мы просидели с детьми в сыром холодном погребе 12 дней. Стали просить, отпустите нас, дайте возможность уехать”, – рассказывает Лидия Александровна.

Женщине ответили, что отправят их, как только будет идти колонна в сторону Беларуси. Шли дни, но семью не отправляли. Все это время Андреевку беспощадно накрывали огнем, шли бои. Тогда же семья поняла, что гражданских не вывозят из села, потому что россиянам они нужны как живой щит.

“Они прикрываются детьми, нами”, — сказал тогда сын Лидии Александровне.

Она снова стала просить военных о возможности уехать. Российские солдаты пообещали, что как только будет идти военная техника (в сторону Беларуси – Авт.), детей отправят на этой технике.

Андреевка. Фото: Мария Лебедева

Дети Лидии Александровны понимали, что нужно искать другие варианты выжить. На поле у ​​дома стояли три расстрелянных машины, которые принадлежали семье. Сын переспросил у военных, выпустят ли их, если он отремонтирует колеса. Ему сказали, что выпустят на этой машине, но только в колонне, если таковая будет идти.

Мужчины принялись ремонтировать машину прямо под минометным обстрелом.

“Мины взрываются, летают над головой, а они ставят колеса”, — рассказывает Лидия Александровна.

“И вот он (российский военный. – Авт.) заходит во двор и говорит: “Даю вам 30 секунд!” Мы в чем были в погребе прыгнули в ту машину, 10 человек. И нас отправили на Бородянку и Чернобыль. Колонна шла 4-6 машин. А там пост за постом, пост за постом. Нам говорят поднимать руки, и эти журналисты берут у нас интервью. А я говорю, я 12 дней сидела в погребе, ничего не знаю, ничего не видела. Мы приехали туда, на белорусскую границу, оттуда прямо на Брест и из Бреста в Польшу. А сын с детьми – в Швецию”.

Это произошло 9 марта. За пару суток сын Лидии Александровны с женой и 4 детьми добрался до Швеции, и находится там. А сама Лидия Александровна некоторое время пробыла в Польше, а в начале мая вернулась домой в Андреевку.

Увиденное ужасало. В доме все было перевернуто вверх дном, словно что-то искали, всюду полный беспорядок. Окна разбиты, обшивка мебели изрезана ножом, все, что можно как-то разбить, разломать – изуродовано, обезображено.

“Испытываю обиду и страшную гадость к рашистской армии. Просто ненависть. Просто нет слов. Как можно? Варвары, мародеры и убийцы”, – плачет Лидия Александровна.

Произошедшее с семьей Лидии Александровны коснулось в марте 2022 года многих украинцев на оккупированных россиянами украинских территориях недалеко от белорусской границы. Примечательно, что семья вынуждена была просить, чтобы предоставили возможность уехать собственным транспортом, но выпускали из-под обстрелов только в сторону Беларуси. Никаких альтернатив семье не предлагали. Считается ли такой случай депортацией и является ли он преступлением и депортацией?

“Когда мы говорим о депортации, мы говорим о принудительном перемещении человека с территории нашей страны на территорию другой страны”, — объясняет Алена Лунева, менеджер по адвокации Центра прав человека ZMINA.

По ее словам, если оккупирующее государство или одна из сторон конфликта пытается эвакуировать население с места, где происходят боевые действия, это не является преступлением согласно международному гуманитарному праву. Обычно это делается в интересах гражданского населения, отмечает эксперт. Но, во-первых, это должно быть добровольно; во-вторых, место, куда вывозят людей, должно быть обосновано с точки зрения целесообразности перемещения. И очень важно, чтобы были предоставлены альтернативы для выезда, если это возможно.

“Если россияне говорят: “Вы можете спасти свою жизнь, но только в сторону Беларуси или в сторону Российской Федерации, или в сторону оккупированной территории Донецкой или Луганской областей, Крыма, а затем в Россию, и если заблокированы или перекрываются каналы эвакуации на подконтрольную правительству Украины территорию, мы можем говорить о составе преступления, описанном в Римском уставе – принудительном перемещении или депортации населения. Это описано в восьмой статье Римского устава. Даже если в ситуации вооруженного конфликта личность сама изъявляет желание уехать, это не может быть воспринято как добровольное действие”, – отмечает Алена Лунева.

Международный трибунал относительно бывшей Югославии решил, что даже собственная инициатива уехать, если таковая возникла в условиях террора и насилия, не может быть расценена как добровольное перемещение по согласию, напомнила эксперт.

За подобные преступления виновные должны нести ответственность. Но в отличие от военных преступлений, как, например, в случае преступления вооруженной агрессии или нарушения прав человека в контексте Европейского суда по правам человека, за депортацию или принудительное перемещение к ответственности могут привлечь конкретных лиц, а не всю страну.

Преступление депортации и принудительного перемещения расследуется и на национальном уровне и Международным уголовным судом. Национальное расследование дополняется расследованием МУС, и МУС пользуется материалами производства, предоставленными украинскими правоохранителями.

“Для привлечения к ответственности виновных в преступлении конкретных лиц крайне важно, чтобы люди, которые были депортированы или принудительно перемещены, свидетельствовали о преступлении: заявляли об этом в полицию или СБУ”, — отмечает Алена Лунева.

Какую именно ответственность понесут виновные в случае установления вины, объясняет на своей странице Офис генерального прокурора. В случае осуждения военных преступников Международным уголовным судом должны нести ответственность в виде лишения свободы сроком до 30 лет или пожизненного лишения свободы, а также суд может назначать штраф или конфискацию активов, приобретенных в результате совершения преступления, и отдельно возмещение вреда потерпевшим. По украинскому законодательству такие военные также будут нести установленное за конкретное преступление наказание, в частности в виде лишения свободы сроком до 15 лет или пожизненного лишения свободы.

Центр прав человека ZMINA вместе с украинскими и международными партнерами документирует случаи принудительных депортаций на территорию Российской Федерации и Беларуси, совершенных в ходе российской вооруженной агрессии против Украины.

Если вы стали потерпевшим или свидетелем принудительной депортации на территорию Российской Федерации или Беларуси, оставьте информацию о себе в онлайн-форме или же напишите по электронному адресу vn@humanrights.org или ka@humanrights.org. Наш представитель свяжется с вами.

Полученная информация будет использована для обращений в национальные и международные следственные органы, в частности в Независимую международную комиссию ООН по расследованиям событий в Украине, Международный криминальный суд, Европейский суд по правам человека и т.д. для расследования совершенных военных преступлений в Украине.