Права человека в оккупированном “Химическом треугольнике”. Северодонецк
Украинские правозащитники из 6 по 11 декабря собирали свидетельства очевидцев и жертв насилия со стороны сторонников “ЛНР” на севере Луганщины. Свои результаты они опубликовали в докладе “«Химический треугольник» Луганщины во время оккупации: заложники, пытки и внесудебные казни”.
По состоянию на 17.12.2014 прокуратура Луганской области начала более 650 уголовных производств, связанных с сепаратизмом и терроризмом. В суд направлено 71 уголовное производство.
Общаясь с людьми, мониторинговая миссия отметила боязнь пострадавших и свидетелей. Некоторые не исключают возвращения боевиков, некоторые боятся мести со стороны тех, кто как в течение оккупации, так и сейчас работают в местной власти. Пострадавшие не доверяют ни местной администрации, ни правоохранительным органам, ни представителям государства в целом.
Сеть пыточных
Между Северодонецком, Лисичанском и Рубежным происходил в некотором роде “оборот” заложников. Некоторых террористы отправляли в Луганск. Часто пленным угрожали, что их отдадут “в Славянск на окопы”, то есть постоянная связь, как считают авторы доклада, поддерживалась с боевиками Гиркина-Стрелкова.
Правозащитники выделяют три основные категории заложников: “политические”, “дисциплинарные” и люди, целью похищения которых было получение выкупа или выдавливание их из определенного рынка (например, наркодилерства).
Системный захват людей начался, когда Украина начала готовиться к президентским выборам. Похищения начались с участников избирательного процесса – председателей и членов окружных избирательных комиссий и участковых избиркомов. Далее были предприниматели, активисты, журналисты, представители органов власти и правоохранительных органов, депутаты городских советов, их родственники, а также люди, поведение которых боевики считали “неправильным” или те, кто мешал боевикам.
Боевики пользовались широким спектром пыток – от избиения и применения электрошокеров, шумовых гранат до психологического давления в виде копания могил “для себя”, имитации расстрелов, захват в заложники родственников, принуждение воевать за “ЛНР” и др. Авторы доклада утверждают, что это тот же набор пыток и методов жестокого обращения, который использовали и в “ДНР”.
Каждый из объектов для задержания и пыток имел своих ответственных. Люди содержались также за пределами городов, куда привозили заложников, чтобы поиздеваться над ними. Правозащитники обнаружили несколько таких объектов, но они предполагают, что таких мест было значительно больше.
Эксперты отмечают, что именно на блок-постах часто захватывали гражданских лиц в заложники, а их транспорт конфисковали. Кроме того, это также были основные места для принудительного труда заложников. В Северодонецке боевики оборудовали три блок-поста. Кроме этого они захватили Государственный институт азотной промышленности (ГИАП), городской военкомат, помещения УБОПа, МВД, УСБУ, городской совет и СИЗО.
“Неправильная профессия”
Руководитель мониторинговых групп Центра гражданских свобод Александра Романцова говорит, что “неподходящая” профессия, к примеру, экспедитор или человек, который предоставляет сервис в различных точках, – могут навлечь такие обвинения, как “Правый сектор”, “корректировщик” и “наводчик”. “Это те основные обвинения, которые гарантируют избиения в заключении”, – говорит Романцова.
С профессией “не повезло” респонденту мониторинговой группы, который пожелал остаться анонимным. Виталий не принадлежал ни к одной из организаций, никогда не участвовал в митингах или протестах, не имел контактов ни с боевиками, ни с украинской армией. Мужчина занимается ремонтом техники, из-за чего много ездил, в том числе и через блок-посты. Это стало подозрительным, поэтому “Казацкая национальная гвардия” решила, что он – корректировщик огня и удерживала его с 5 по 12 июня 2014. в здании СБУ Луганской области и изоляторе временного содержания.
“Они называли себя контрразведкой. Говорили, что обнаруживают шпионов, корректировщиков огня и наводчиков. У них появились на меня данные. Принимало меня 8 человек с пулеметом Калашникова на 250 патронов, автоматом, пистолетами. Одетые в камуфляж, с нашивками “Казачьего войска Донского”. Приехали на двух машинах, перекрыли дорогу (въезд во двор – прим.ред.) Позвонили в дверь. Им открыла мать. Это были незнакомые мне люди. Одного из них я опознал затем по каталогу МВД”, – вспоминает Виталий.
Пострадавший узнал мужчину с пулеметом, который оказался местным автомехаником. Боевики обыскали квартиру пострадавшего, забрали до 6000 гривен, компьютер, телефон, банковские карточки и записные книжки. А на самого мужчину надели наручники, на голову мешок и погрузили в желтый микроавтобус Volkswagen, принадлежащий семье заложников из Рубежного, с которой Виталий впоследствии встретится в здании СБУ.
По словам отца пострадавшего, когда при обыске в квартире боевики нашли украинский флажок, то порезали его ножами и угрожали то же сделать с родителями за то, что под этим флагом убивают их детей.
“На аргумент родителей, это флаг страны, в которой живут, им отвечали, что они живут в Новороссии, а не в Украине”, – говорит пострадавший.
После этого родители вызвали милицию и написали заявление о пропаже сына. Но позже самого отца Виталия также похитили.
“В машине они говорили: “Вот это круто, взяли наводчика! Да еще такого! Разоблачили … “. Меня удивило, почему я так важен, что меня задерживало столько людей, почему они так радуются и снимают меня, “важного узника” на видео. Было много угроз: “Давай я возьму штык-нож, выколю ему глаз, ему же два не нужно; давай я ему пах отрежу… ” и т.д.”.
По приезде в СБУ человека привели к “Атаману Паше” (он же “Батя”), который требовал рассказать о “маяках”, о том, как “корректировал огонь”, где связные. Поскольку ему нечего было рассказать об этом, мужчину отвели в “спецкабинет”, где поставили на колени и одели каску.
“Поднесли паяльник к лицу и угрожали его применить, если не начну говорить. До хруста зажали палец. Дальше начали бить: руками, милицейскими дубинками, деревянными и алюминиевыми битами, клюшками для гольфа. Били профессионально, по уязвимым местам – костям, мышцам, почкам, печени. Били по рукам палкой, дубинками по ногам. Стреляли из травмата с расстояния 2 метров. Инсценировали расстрел. Заставляли копать себе могилу. Лили воду и угрожали, что насыплют щелочь”, – перечисляет пытки пострадавший.
Затем его отвели в подвальную камеру площадью около 8 на 5 метров, где находились еще 4 человека.
“Подполковник МВД, его “сдали” его коллеги, поскольку он данные о сепаратистах и блок-постах собирал. За него предлагали обмен. Его били очень сильно, и по голове тоже, и засунули в ухо паяльник. Он сейчас жив, – вспоминает Виталий и продолжает перечислять пострадавших в камере. – Второй: Андрей-дебошир из Рубежного. Его схватили на рынке, где он навеселе угрожал продавщице. Она вызвала сепаратистов и его схватили. Сильно избили, на нем они быстрее вымещали свою агрессию. Ему прострелили ногу чуть выше щиколотки и не предоставляли медицинскую помощь. Третий – водитель рейсового автобуса. Его обвинили в том, что он “правосек”, хотя приняли его пьяным, вскоре отпустили. И четвертый – человек с Рубежного, дилер наркотиков. Взяли его, чтобы “отжать” его рынок. У него была надрезана верхняя часть левого уха, затем – ее ему пришил местный фельдшер”.
Бывало так, что в камере Виталия было до 15 человек. Сокамерники рассказывали ему, что обычно пленных бьют в первый день, затем отправляют на принудительный труд. Отпускали более-менее окрепших – чтобы не было претензий.
“К концу второго дня в камеру привели фельдшера ВСУ из Харькова. Они с водителем и двумя офицерами заблудились и напоролись на блок-пост сепаратистов. На ночь его забирали для битья, слышны были крики, потом его вернули в нашу общую камеру … Позже в камеру зашла женщина с “Бармалеем” (один из боевиков, – Ред.). Сын женщины был боевиком, который погиб под Лисичанском. Она похоронила сына и пришла “за расплатой”. Бармалей сказал выйти трем лицам, включая фельдшера. Женщина начала кричать на них. Были слышны звуки побоев и крики. Вернулись двое. Фельдшера мы больше не видели”, – вспоминает Виталий.
Мужчина стал свидетелем, как сторонники “ЛНР” борются с наркоманией: “Я услышал, как “Цыган” и Коля (боевики – ред.) кого-то привели в предбанник, который перед камерой, в которой я сидел. В ходе избиения этого человека и допроса, я понял, что это был наркодилер из Северодонецка, который кому-то привез дозу наркотика. Ему вкололи дозу наркотика, который был при нем во время задержания. Этого человека в итоге забили насмерть. Уже утром Бармалей кричал на них, что они рано его убили, так как не смогли нужную информацию вытянуть”.
Виталия отпустили на восьмой день. Ему, кроме денег, вернули отобранные вещи. А дальше под диктовку заставили написать и прочитать на камеру текст: “В ходе своей работы я имею много контактов с клиентами и фирмами по всей Украине, чем вызвал подозрение. Не служил в армии, корректировки не совершал, претензий не имею”. Освобождение города Виталий встретил в больнице с многочисленными травмами.
“Я слышал, как жена кричала от электрошокера”
Виктория Кононова и ее муж Александр Кононов, инвалид 1 группы (травматическая ампутация правой руки и левой ноги) присоединились к подполью после того, как в Северодонецке развернулись насильственные действия. Тогда в городе нашли трупы трех мужчин со следами огнестрельных ранений в болоте между поселком Сиротино и Лисичанским заводом по производству пищевой соды (ООО “Лиссода”), произошел разгром офиса Сергея Самарского, который возглавлял местный штаб партии “Батькивщина”, а также схватили администратора городского портала Андрея Нидченко.
22 июля супруги выехали из города Счастье в направлении с. Веселая Тарасовка. По дороге они заблудились и наткнулись на блок-пост с людьми без опознавательных знаков. В автомобиле боевики увидели украинский флаг и под дулами автоматов задержали, обыскали, забрали телефоны и документы.
“Потом приехал мужчина – большой, высокого роста, светлый, круглолицый с пистолетом в кобуре. Подошел к нам, представился Сергеем, специалистом по работе с военнопленными. Я ему ответил, что мы не военные, мы мирные граждане. Спросил, куда мы едем, к кому конкретно, зачем. Заявил также, что на нас не распространяются все конвенции о военнопленных. И с нами можно делать все, что угодно”, – говорит Александр.
Супругов били, имитировали расстрел, стреляли возле ушей, из-за чего Александр плохо слышит на одно ухо. От одного из выстрелов Александр получил легкое ранение. На голову Виктории надевали полиэтиленовый пакет и душили до потери сознания.
“Они это делали на моих глазах, таким образом хотели заставить меня рассказать необходимые сведения, которых у меня не было. Они считали нас корректировщиками огня, наводчиками и разведчиками. В определенный момент нам сказали попрощаться с женой. Подвели ее ко мне, сказали, что ее везут расстреливать, и “больше ты ее не увидишь”. Мы попрощались и ее отвезли”, – вспоминает Александр Кононов и рассказывает о психологическом давлении: “Были угрозы расстрелять, повесить на блок-посту на Металлисте “чтобы нацики видели”, что будет с каждым волонтером”.
Александр признается, что самым эффективным средством давления оказалось насилие в отношении его жены, и боевики это использовали: “Я слышал, как к жене применяют электрошокер, как она кричит. После этого дал подписку о сотрудничестве с ними, при условии сохранения жизни и здоровья мне и моей жене”.
Супругов Кононовых освободили после того, как Виктории удалось пообщаться с луганскими афганцами, которые приезжали в райгосадминистрацию для обмена военнопленных. Они вышли на свободу 28 октября.
Похищение бизнесмена
23 дня провел в плену Северодонецкий предприниматель, пожелавший остаться анонимным.
21 июля по нему в офис ворвались несколько человек. Пострадавший говорит, они выглядели как люди с уголовным прошлым. Боевики прибыли в офис с наемными работниками бизнесмена, которые были в качестве заложников.
Один из боевиков имел прозвище “Бармалей”, другой был в шортах, с голым торсом, на его теле сзади было видно шрам в районе ключицы.
Правозащитники получили “ориентирование” из милиции Северодонецка на палачей заложников в захваченном помещении СБУ Северодонецка.
Боевики перевернули офис бизнесмена и нашли в кабинете благодарность от бывшего премьер-министра Украины Юлии Тимошенко за успешное предпринимательство, а также украинский флажок. “Этого им было достаточно”, – говорит мужчина.
У бизнесмена забрали машину и документы. Его содержали в изоляторе временного содержания, где о его деятельности, социальной и политической активности его допрашивал “Барс”.
Однажды в 4 утра мужчина услышал стук и команду голоса “Барса”: “Подъем! Полная эвакуация!”. Тогда украинские войска начали операцию по освобождению города и террористы бежали.
Предприниматель утверждает, что один за другим тогда открывались засовы в соседних камерах и за каждым таким лязгом звучали два выстрела из АК. И так случилось в четырех камерах. Он предполагает, что это были расстрелы других заложников, и тел он не видел. Его же камеру просто открыли и сказали: “Вперед на выход!”.
Предпринимателя перевели в здание УБОП, где он провел 12 суток, постоянно находясь в наручниках. Туалет по расписанию, с водой была проблема. Через окно было видно двор, в котором находился гараж, где также содержали заложников. Оттуда было слышно крики, а также звуки, обычно сопровождают избиение людей. Бизнесмен утверждает, там удерживали в том числе женщин, людей, которых обвиняли в наркомании и проституции.
“Меня в списках не было ни в каких, – констатирует наш собеседник. – Меня вывозят, снова опрашивают и говорят, что, мол, вроде и отпустить тебя надо было бы уже, но вроде бы и нельзя. И снова отправляли в гараж”.
Благодаря военным предпринимателю удалось связаться со своей женой и передать им информацию, что переговоры надо вести через одного из отцов московского патриархата. Таким образом он освободился.
Продолжение следует
