Рефат Чубаров. “Самое главное, чтобы те, кто принес нам эту боль – исчезли”

Дважды испытать депортацию. Дважды верить в возвращение на родную землю. И наконец вернуться. Когда это произойдет? 

Мы заканчиваем публиковать истории людей, которые из-за конфликта на востоке Украины и аннексии Крыма потеряли свои дома, а также тех, кто в сложное время оказался рядом. Читайте воспоминания Рефат Чубаров.

Я Крым люблю таким, каким мне про него рассказывала мама. Мама смогла найти такие образы, что многое из сформировавшегося в моем воображении в Самарканде, подтвердилось в реальной жизни. #Одно из таких мест, которое всех нас наиболее трогает и я смог передать это своим детям – это скала, в переводе она звучит как “Скала-лягушка”. Мама мне рассказывала, как впервые увидела эту Скалу-лягушку. Ей было одиннадцать неполных лет, когда их вывозили на “студебеккерах” 18 мая 1944 года. Она помнит, что в лесном ущелье кто-то из женщин запричитал, что их расстреляют в лесу. В это время ее мама, моя бабушка, отвернула детей и сказала: “Я вам покажу что-то интересное”. Когда я впервые туда приехал тринадцатилетним мальчишкой, в 1970 году, я взял младшего брата за руки, и мы первым делом поехали смотреть эту “лягушку”. Еще я очень люблю степной Крым, я люблю море и степь, когда в августе идет этот терпкий, травяной настой степи, и он соприкасается с морским запахом, думаю, вы бы сказали, что лучше этой земли нет.

Много можно говорить, что за прошедшие 23 года независимой Украины, должно было сделать государство и не сделало. #К Крыму большинство киевских политиков относились как к территории, у которой есть ресурсы, которыми они должны воспользоваться, начиная от электорального ресурса и заканчивая землей и ее природными благами. Но самое важное, что следовало сделать, – это разрешить крымско-татарскую проблему, ведь за 23 года крымские татары рассматривались как часть крымского сообщества, приносящего новые вызовы Украине.

Мы максимально стараемся взаимодействовать с теми, кто остался в Крыму, для нас это вопрос будущего крымских татар, будущего тех, кто, оставшись в Крыму, не приемлет того, что туда привнесено Россией. Все крымские татары, живущие сейчас в Крыму, понимают свою роль – необходимость оставаться на своей земле, ее нельзя покидать. В истории уже было время, когда мы на долгие десятилетия были оторваны от Крыма, и задача тех, кто на материке, максимально помочь обезопасить людей в Крыму. Наши возможности крайне ограничены, но они есть. #Мне представляется, что не все, в том числе и в действующей власти, осознают важность защиты людей, оказавшихся в оккупации.

Как-то во Львове я вечером возвращался в гостиницу. Рядом со мной остановились два крутых джипа, из каждой машины выскочили крепкие ребята, бизнесмены из Крыма. “Рефат-ага, Рефат-ага, мы так рады, что мы вас увидели. Мы теперь все вместе вернемся, вы не забывайте, что мы теперь все вместе, и вместе будем возрождать Крым”. И эта картинка, она у меня часто повторяется, те ощущения, которые я тогда испытал. Я вижу, что через те испытания, боль, которую переживают люди, оказавшиеся в Крыму, вынужденные покинуть Крым, я уже вижу новый Крым. Самое главное, чтобы те, кто принес нам эту боль – исчезли. #Я говорю о тех, кто смог вбить в головы миллионам российских граждан мысль об их особой мессианской роли и, прежде всего, по отношению к Украине.

#Главное, чтобы через определение статуса ВПЛ (внутренне переселенных лиц – ред.), государство могло максимально помогать этим людям, хотя бы в элементарных потребностях. Я понимаю, что государство не сможет помочь, прежде всего, с жильем. Надо решать максимально проблемы трудоустройства, обеспечение детскими учреждениями и школами, помогать тем, кто болен, людям с инвалидностью. Каждый человек имеет право оценивать собственное государство через решение собственных проблем.

На материке встречаются люди, обвиняющие  тех, кто оттуда выехал: “Что же Вы там не остановили войну?”. Хочу вам убежденно сказать, #функция защиты территориальной целостности, функция противостояния агрессору – это исключительно функция государства. Государство не смогло эту функцию выполнить, и до того момента, пока территория оккупированного Крыма и  территория востока не контролируется Украиной, пока не будет установлена законная украинская власть, мы должны максимально помогать этим людям, потому что отчасти, а может быть в главных причинах их сегодняшнего состояния виновато государство.

В селе Озенбаш (после депортации его назвали Счастливым) мы проводили первый в Крыму Хедерлез, в 1990 году. Место было выбрано колоссально красивое, это ближе к Ялтинской гряде, ущелье, горы. Там собралось двадцать тысяч людей, подавляющее большинство из них те, которые только-только вернулись в Крым. Много пожилых людей, которые помнили Хедерлезы в Крыму, будучи еще детьми. Я помню, когда встал немножко на пригорке, взял микрофон и посмотрел в глаза этих людей, особенно людей пожилого возраста, у меня подкосились ноги. #Это были настолько широко открытые и лучезарные глаза, и я себя спросил, а что им говорить, это уже счастье, что они здесь есть. Я увидел, как потускнели глаза крымских татар, когда вошли русские. Март, апрель, май, июнь, я видел, я встречался с людьми. В конце марта я похоронил отца, и даже на похоронах и даже во время молитвы, у людей был отрешенный взгляд. Я хочу увидеть другой взгляд. Мы его увидим. Я хочу, чтобы как в девяностом году, Крым засиял через глаза людей.

Воспоминания записаны в 2014 году.

История Рефата Чубарова представлена в рамках выставки “Мое место”, организованной Образовательным центром “Пространство толерантности” и Конгрессом национальных общин при поддержке посольства Королевства Нидерландов. Автора текстов – Кира Крейдерман и Ульяна Устинова. Фото из семейного архива.