“День сурка”: как преодолеть коммунистическое прошлое?
Откуда взялся Янукович? Почему важно назвать коммунистические преступления преступлениями? Почему Европа до сих пор не вполне осознает сходство двух мировых тоталитарных систем – нацизма и коммунизма? Ответы на эти вопросы предлагает Мирослав Маринович, диссидент, политзаключенный, правозащитник, вице-ректор Украинского католического университета.
Разговор состоялся во Львове на встрече “Преступление и грех коммунизма: проблемы преодоления” в рамках исторической площадки Форума издателей “Уроки истории”.
Страх и совесть
Мирослав Маринович был осужден в 1977 году на 7 лет заключения и 5 лет ссылки за участие в Украинском Хельсинском союзе, за то, что был одним из его основателей. Поэтому имеет полное право говорить о преступлениях коммунизма.
Главной дилеммой того времени была дилемма между двумя инстинктами: инстинктом самосохранения и инстинктом моральным.
“Когда вы прочтете воспоминания о начале советской власти, вы увидите там обязательно этот ужас людей, которые вдруг начали осознавать, что пришла страшная власть, от которой очень трудно спрятаться. И попытка спасти себя и свою семью была абсолютно понятной. С другой стороны, есть другой инстинкт – инстинкт моральный, если хотите, иначе можно назвать его “голосом совести”. Это естественное, глубокое стремление человека делать добро. Это тоже является инстинктом, который дается ему с самого рождения. И борьба этих двух инстинктов порождала целые типы людей. Если ты доверялся почти исключительно инстинкту самосохранения – это тип “гомо советикус”, человека, который прячется в самую маленькую щель, чтобы уберечься от зла. Если побеждал голос совести, тогда мы имели диссидентов, борцов, участников движения сопротивления. Это была целая палитра людей с различными идеологическими убеждениями, но людей, которые преодолевали страх, инстинкт самосохранения и шли на жертву“, – рассказывает правозащитник.
История повторяется
Эта дилемма, по его мнению, никуда не делась и в наше время. Например, украинское правительство вынуждено думать над тем, как не раздразнить Россию, чтобы она не пошла на полное уничтожение Украины – а с другой стороны, как уберечь те ценности, за которые украинцы уже дважды выходили на Майдан. Эта дилемма выходит и на международный уровень: как не допустить Третьей мировой – и как уберечь те ценности, которые имеет человеческая цивилизация.
“Одна из главных причин того, почему сегодня мы имеем снова возрождение той давней дилеммы, заключается в том, что мы не осудили преступления коммунизма и мы не искупили его грех“, – считает Маринович.
Он вспоминает, что Конрад Аденауэр, первый канцлер Западной Германии, в свое время сказал: коммунизм можно преодолеть не военным путем, не экономическим – коммунизм преодолеет только убежденное христианство. Мирослав Маринович не считает это однозначным ответом, ведь распад Советского Союза произошел благодаря многим факторам: и угрозе войны, и позиции Соединенных Штатов Америки, и экономической неспособности СССР выстоять в гонке вооружений.
“Оказалось, что политически расправиться с коммунизмом было достаточно легко. Даже сейчас: хотя они и существуют, те партии, но мы понимаем, что политически коммунизм сошел с арены. Но духовно? Здесь проблема остается очень большой. Почему мы не можем твердо сказать, что мы преодолели коммунизм, избавились от него в нашей общественной жизни? Зададим себе вопрос: а откуда “вырастает” Янукович? Я уже не говорю о Леониде Кравчуке, Леониде Кучме – они вроде еще свеженькие, только-только вышли из коммунизма. А Янукович, откуда он появился? Он возник из реинкарнированного коммунизма. Из коммунистической элиты, которая сменила флаги, сменила риторику. Он в принципе был даже против коммунистической партии, но по сути он был таким же, как они. Он даже усовершенствовал коммунистические методы, доведя их уже до полной грани цинизма и какой-то такой брутальности. Потому что в коммунистическое время некоторые вещи еще прятались за идеологической ширмой добропорядочности, коммунистической морали… Здесь уже никакой морали не было, здесь уже была бандитская психология. А откуда вырастают рожки Путина? Да от него просто несет чекистской вонью! Оттуда оно вырастает, из той нераскаянности, тех коммунистических преступлений, которыен остались где-то вне нашего внимания. Что-то произошло такое, что заставило изменить отношение людей к тем преступлениям, я не говорю – забыть, но отстраниться от них“, – рассуждает политзаключенный.
Обойдется ли без суда?
В таком развитии событий Мирослав Маринович видит и вину диссидентов, которые в начале 80-х – в конце 90-х годов иногда обсуждали проблему “второго Нюрнберга”. Но при этом не ставили вопрос о наказании за преступления, а лишь хотели нового общественного договора. Надежда была на то, что коммунисты сами осознали масштабы преступлений и начнут жить по-новому. Также Маринович тогда считал, что преступление коммунизма настолько велико, что его можно сравнить с преступлением Каина, а по Библии это преступление подлежит только Божьем суду, а не человеческому. Поэтому бытовало мнение, что если удастся преодолеть коммунизм духовно, то можно будет обойтись без юридического осуждения. Сейчас правозащитник частично считает это мнение ошибочным.
“Преступления коммунистические обернулись преступлениями кучмовского периода – Гонгадзе как символ. Преступления кучмовского периода, несмотря на лозунг “Бандитам – тюрьмы!”, не были осуждены во времена Виктора Ющенко. Уже через месяц-полтора политические преступники стали политическими оппонентами, которых уже нельзя было преследовать. Преступления Януковича также вырастают из неосужденных преступлений прошлого. Мы никак не можем запустить механизм верховенства права. Я что-то не вижу особых успехов и сегодня, после Революции Достоинства. Мы не можем сказать, что да, запущен механизм, под действие которого подпадают все, и сторонники власти, и не сторонники“, – говорит правозащитник.
При этом Маринович отмечает, что коммунизм содержит принцип: если ты выиграешь, то твой оппонент должен проиграть, твой выигрыш означает его проигрыш: “Не может быть, чтобы оба каким образом выиграли. Это борьба на смерть. В советские времена была такая ироническая фраза: “Я начальник – ты дурак, ты начальник – я дурак“.
Признать преступление преступлением
Диссидент отмечает, что не является юристом, поэтому не может сказать, как должен происходить суд над коммунизмом, и не хочет давать никаких советов. Но признать преступление преступлением крайне важно: “Мне лично не нужно было бы видеть коммунистов за решеткой. Я вообще не мечтаю видеть кого-либо за решеткой – это не есть природа моей души. Я сам там был и знаю, что это такое. Понятно, что уже многих из этих виновников нет в живых, но их действия должны быть квалифицированы как преступные, чтобы каждый, кто будет их воспроизводить, автоматически попадал в категорию преступника, даже по прецедентному праву“.
Часто, по мнению Мариновича, коммунизм считают сугубо политическим явлением и забывают об этическом аспекте, который является важным: “Случилось так, что в 1939 году Вторую мировую войну начали два мировых преступника, два мировых монстра – нацистский режим Германии и большевистский режим Советского Союза. Они начали это смертельное танго вдвоем. А потом один из этих монстров повернул свое оружие против другого и они сошлись в битве. И вышла большая путаница, из которой мир не может выпутаться до сих пор. И заключается она вот в чем: а как же относиться к Советскому Союзу, он же победитель над нацизмом? Вспоминать ли ему то, что он начал войну? На Западе считали, что не надо, его участие и страдания народные во Второй мировой войне фактически будто дают моральное право не заглядывать в преступления ГУЛАГа, Соловков, сталинских чисток и так далее, дают моральное право отодвинуть их в сторону”.
И получилось так, что крик людей, которых пытали в Гестапо, мир услышал – а крик тех, кого пытали в советских застенках, не слышим, говорит Мирослав Маринович. Есть понятие коллаборационизма с нацистским режимом – но аналогичного определения в случае с режимом коммунистическим нет.
“Получается, что солдат, который нападал на Финляндию, он – нарушитель, преступник. Ведь он нарушил международное право. За это Советский Союз выгнали из Лиги Наций. Но тот же солдат, который повернул оружие против нацистского режима, он – спаситель человечества, потому что нацистский режим – это зло“, – отмечает Маринович.
Новый взгляд
Сейчас в Европе уже происходит определенное переосмысление. Но совсем недавно, вспоминает правозащитник, на одной из европейских конференций, где ученые из Латвии в своем выступлении уравнивали нацистский и коммунистический режимы, часть участников в знак протеста встали и вышли из конференции. Считалось, что нацистский режим – абсолютное зло, а коммунистический – хорошая идея, которую славяне взяли и испортили. Вводило в заблуждение в частности то, что коммунисты во Франции и Италии были даже неплохими мэрами, отмечает Мирослав Маринович.
На переосмысление повлияли, к примеру, работы американского историка Тимоти Снайдера, которого адекватно восприняли в Европе и не могли обвинить в националистических настроениях и необъективности. Он довел до европейского сообщества мнение о том, что бэкграунд Западной и Восточной Европы отличается, потому что Восточная пережила очень жестокий тоталитаризм, и с этим Западная Европа теперь не может не считаться. Но неравное отношение к этим двум тоталитарным системам все же сохраняется.
Для дальнейшего развития обществу надо прийти к общему пониманию добра и зла по этому вопросу, говорит Мирослав Маринович. Иначе всегда будет иронично звучать фраза польского философа Лешека Колаковского: “Разве узник, который погиб на Колыме, должен быть счастлив от того, что он погиб не в Дахау?“.
