Новый закон о реформе пенитенциарной системы несет опасность нарушения прав заключенных – эксперт

Зарегистрированный в Верховной Раде проект закона о реформировании пенитенциарной системы (№7337) не учитывает замечания правозащитников и создает предпосылки для нарушения прав заключенных.

Об этом в комментарии Центру информации по правам человека заявил заместитель начальника Департамента по вопросам реализации национального превентивного механизма в Офисе Омбудсмана, начальник отдела мониторинга пенитенциарных учреждений Евгений Нецветаев.

Согласно информации на сайте ВРУ, проект Закона Украины “О пенитенциарной системе” (№7337), зарегистрированный 24 ноября, разработанный на базе рабочей группы Комитета по вопросам законодательного обеспечения правоохранительной деятельности парламента и Министерства юстиции Украины.

“Целью законопроекта является превращение пенитенциарной системы за минимальные временные и материальные ресурсы на систему, которая будет возвращать человека к обществу, предотвращать от рецидивов противоправного поведения”, – объясняют авторы законопроекта.

Согласно пояснительной записке, задачами проекта, в частности, является обеспечение прав заключенных на свободу совести и вероисповедания; личную безопасность, свидания с родственниками, свободное расходование личных средств, тайну переписки, доступ к телефонной связи и сети интернет.

Предполагается также, что закон должен способствовать доведению уровня бытовых условий пребывания в СИЗО и учреждениях отбывания наказаний к европейским стандартам. А также способствовать тому, чтобы работа в пенитенциарной системе стала престижной, а отбор персонала осуществлялся на прозрачных конкурсных началах.

Однако, по словам Нецветаева, в законопроекте №7337 есть тенденция к ограничению посещения учреждений отбывания наказаний (УОН).

“Внесенные ранее изменения в Уголовно-исполнительный кодекс позволили показать обществу, что происходит в УОН. Сейчас видим обратную реакцию – путь к закрытию. Это, возможно, приведет к тому, что о случаях нарушения прав человека не будет знать общество. Видим внесение изменений в ст.24 УИК, которая определенным образом ограничивает посещение караульных помещений, или тех, где хранится оружие. Представители НПМ не смогут посещать такие места, вопреки ст. 20 Конвенции против пыток”, – подчеркнул Евгений Нецветаев.

Кроме того, по его словам, Минюст настаивает, чтобы в законе было прописано общение с заключенными в СИЗО в порядке ст.12 ЗУ “О предварительном заключении”, что ограничит доступ к местам несвободы.

“Фактически это свидание с заключенным с разрешения следователя или следственного судьи. Но если представители НПМ захотят пообщаться с заключенным, спросить, нарушаются его права, они должны будут получить разрешение следователя. Это не соответствует требованиям Факультативного протокола Конвенции против пыток, согласно которому представители НПМ могут с любым лицом общаться”, – говорит Нецветаев.

Кроме того, законопроект вводит в Уголовном кодексе новую статью 391-1. В ней говорится о запрете передачи “алкогольных напитков, лекарственных и других средств, которые вызывают одурманивание, средств мобильной связи и других запрещенных для передачи предметов, изделий и веществ”. Правозащитники считают эту статью слишком жестокой.

По словам Нецветаева, в тексте законопроекта есть и другие дискуссионные статьи, а также технические ошибки.

“Большая дискуссия была по применению ст. 391 Уголовного кодекса – злостное неповиновение требованиям режима. Также вызвало вопросы требование выписать изменения в нормативно-правовые акты по предоставлению медицинской помощи Министерством здравоохранения, договорились, что оно начнет действовать с того момента, как Минздрав возьмет на себя эту функцию оказания помощи, а к тому времени – медучреждениями пенитенциарной системы. Если в законе будет прописано, что вносятся изменения относительно предоставления медпомощи именно Минздравом, это будет большой плюс. А еще в зарегистрированном законопроекте я, например, видел вместо УИК Земельный кодекс. Надеюсь, это техническая ошибка”, – говорит начальник отдела мониторинга пенитенциарных учреждений.

Главное, по словам Нецветаева, не возвращаться к режимной модели учреждения отбывания наказаний.

“Этим законопроектом хотят также узаконить функционирование участков СИЗО в исправительных колониях. Функционирование таких структурных участков согласно закону “О предварительном заключении” не предусмотрено. Были вопросы и по социально-психологической службе. В первоначальном документе вообще не писалось ничего о функционировании первичного звена, которое работает с осужденными”, – сказал он.

Кроме того, согласно законопроекта, в структуре территориальных органов по вопросам исполнения уголовных наказаний могут создаваться территориальные военизированные формирования (ТВФ) специального назначения. Здесь тоже есть определенные риски, говорит Нецветаев.

“Было прописано, что ТВФ имеют право проводить обыски. Но по событиям, например, в Одесском СИЗО, видим, что проведение таких мероприятий способствует созданию ситуаций с нарушением прав заключенных. Если есть массовые беспорядки, групповые нарушения режима, то понятно, что такое применение возможно, но проведение плановых и внеплановых обысков – это неправильно. Когда начиналась реформа пенитенциарной системы, говорили, что она направлена на демилитаризацию персонала, но видим сейчас другое”, – считает Нецветаев.

Также в новом законе есть ряд положений, которые тоже вызывают вопросы у правозащитников. Например, “льготы” для условно-досрочного освобождения.

“Вывод относительно риска поведения составляет офицер пробации, системы, которая сейчас является потомком уголовно-исполнительной инспекции, которая работала с наказаниями, не связанными с лишением свободы. Как офицер пробации может подготовить заключение о возможности совершения повторного преступления лицом, подается на УДО , если он с ним не общается? Мы говорим, что офицер пробации должен постоянно работать с осужденными”, – подчеркнул заместитель начальника Департамента по вопросам реализации НПМ.

Проект закона предусматривает, что общая численность персонала учреждений отбывания наказаний и следственных изоляторов не может превышать 33% от общего лимита их наполнения. Есть проблемы и с назначением начальников УОН.

“Начальник учреждения – лицо начальствующего состава пенитенциарной системы. То есть это означает, что это должно быть обязательно аттестованное лицо, с погонами. То есть “за бортом” оказываются хорошие руководители, но не аттестованные, они не смогут управлять учреждениями”, – подчеркнул Нецветаев.

Кроме того, представитель Уполномоченного раскритиковал институт следователей Государственной уголовно-исполнительной службы: “На них возлагаются обязанности расследовать преступления, совершенные на территории и объектах Государственной уголовно-исполнительной службы (ГУИС). Сюда входят учреждения отбывания наказаний, СИЗО и областные управления. Вы можете себе представить, как эти следователи, подчиненные Министерству юстиции, будут расследовать эти преступления. Потому что они будут расследовать преступления, совершенные в их же подразделениях”.

Нецветаев напомнил, что было представление Уполномоченного по проверке конституционности положений о ГУИС, но пока решения нет. 

Напомним, сейчас происходит реформа украинской пенитенциарной системы. В мае 2016 года ликвидировали Государственную пенитенциарную службу с возложением ее функций на Министерство юстиции.