Добровольцам “шьют” уголовные дела

Уголовных дел против участников добровольческих батальонов – необоснованно большое количество. Правозащитники видят в этом тенденцию политического преследования.

Эксперты Харьковской правозащитной группы пока собирают информацию о таких делах, чтобы понять, как именно следует их квалифицировать. В частности, речь идет о добровольце и журналисте Юрии Гукове, которому инкриминируется совершение преступления по ч. 3 ст. 187 Уголовного кодекса Украины “Разбой”.

Напомним, 4 июня 2014 года, находясь в составе добровольческого батальона “Айдар”, Юрий Гуков вместе с другими добровольцами получил устный приказ командира задержать лицо, которое подозревали в сепаратистских действиях, и доставить из пгт Троицкое в батальон. “Айдаровцы” вошли в дом подозреваемого, но, увидев дочь и услышав крики жены, не стали силой задерживать мужчину и ушли. Один из участников группы взял ноутбук и мобильный телефон, о чем, по словам правозащитников, Гуков узнал позже.

Подозреваемый вызвал милицию, и Гукова и его товарищей задержали, а ноутбук и телефон вернули владельцу. Через 9 месяцев пострадавший написал заявление о преступлении. Гукова арестовали почти год назад, когда он пришел в милицию с заявлением об убийстве его жены. Жена Гукова трагически погибла в зоне военного конфликта.

По словам адвоката Виктории Дейнеки, в действиях Юрия состава преступления, а именно насильственных действий по завладению чужим имуществом, не усматривается. Да, он был участником события, но никому не угрожал и не брал имущество. То есть именно корыстного умысла завладения имуществом у Гукова не было. И прокуратура, и суд игнорируют тот факт, что указанные действия произошли при обстоятельствах угрозы территориальной целостности государства, и квалифицируют действия Юрия Гукова, как обычный разбой.

Кроме того, Гукову избрали самую строгую меру пресечения – содержание под стражей. Основанием для избрания такой меры является подозрение в совершении тяжкого преступления. Прокурор, который подает ходатайство об избрании меры пресечения, должен доказать, что это подозрение является обоснованным. Судья должен убедиться, что применение более мягкой меры невозможно, что подозреваемый может препятствовать следствию, скрываться или уничтожать вещественные доказательства. Должны быть учтены другие обстоятельства, такие, как репутация и наличие несовершеннолетних детей. К слову, у Гукова трое детей – 12, 7 и 4 лет.

Однако, заседание по избранию меры пресечения, которое прошло в Печерском суде Киева, длилось всего три минуты. За это время судья Оксана Царевич не выяснила никаких обстоятельств.

“Избрание строгой меры пресечения является несоразмерным“, – комментирует Виктория Дейнека.

Подозрение не является основанием для избрания строгой меры пресечения, комментирует директор Харьковской правозащитной группы Евгений Захаров. Прокуратура допустила нарушение ч.3 п.5 Европейской конвенции по правам человека, убежден правозащитник.

Опасной проблемой в этой ситуации, по мнению эксперта Харьковской правозащитной группы Александра Павличенко, является то, что добровольцы, которым выдвинули уголовные обвинения по ч. 3 ст. 187, действовали в пгт Троицкое, так называемой зоне “серого” права. Здесь в 2014 году фактически не было полной юрисдикции государства, не работали правоохранители. Добровольцы выполняли свой долг по защите целостности государства, к тому же у них был устный приказ командира. В крайнем случае здесь должна быть применена солидарная ответственность, убежден Павличенко. Приказ командира привел к преступлению, он должен быть привлечен вместе со всеми участниками этих событий, считает эксперт.

“Я лично вижу здесь признаки политического преследования. Но эти выводы сугубо предварительные. Надо изучить ситуацию, чтобы утверждать это наверняка“, – отметил Евгений Захаров.