“Этот выезд был похож на ад”: херсонка с инвалидностью самостоятельно выехала из оккупации и начала новую жизнь в Харькове
Более 11 миллионов украинцев и украинок покинули свои дома из-за полномасштабного вторжения России в Украину. По данным Международной организации по миграции, 4,2 миллиона уехали за границу, а более 7 миллионов стали внутренне перемещенными лицами. Украинской системе социальной защиты пришлось быстро и в условиях полномасштабной войны эвакуировать и искать убежища для миллионов украинцев. И хотя местные власти и общественные организации уже имели подобный опыт в 2014-м, когда Россия оккупировала Крым и часть Донецкой и Луганской областей, масштаб новой миграции совсем другой. После 24 февраля 2022 года количество внутренне перемещенных лиц в стране увеличилось более чем в четыре раза. По данным Министерства реинтеграции, среди ВПЛ 60% составляют женщины, 25% – дети, 25% – пенсионеры и почти 200 тысяч – люди с инвалидностью.
Общественная организация Fight For Right, борющаяся за соблюдение прав людей с инвалидностью, реализует проект “Безопасность без помех для людей с инвалидностью”. Программа фокусируется на помощи людям с инвалидностью, которые находятся в своей стране во время войны или уехали в другие страны в связи с российским вторжением.
В рамках проекта организация записала историю Любви Браги. Женщина имеет первую группу инвалидности и пользуется колесным креслом. До полномасштабного вторжения Любовь вместе с двумя сыновьями проживала в Херсоне, а сейчас семья переехала в Харьков.
О том, как семье удалось уехать из-под оккупации, легко ли было найти новое жилье и в каких условиях приходится сейчас жить, читайте в материале.
В первые дни полномасштабного вторжения российские войска вошли в Херсонскую область и оккупировали значительную ее часть. Любовь Брага вместе с двумя сыновьями, Марком и Матвеем (11 и 13 лет), оказалась под оккупацией.
“Мы жили в Херсонской области: у меня там есть домик небольшой, я купила его давно, еще когда родила второго ребенка. Мы собственноручно сделали там ремонт, все обустроили. В момент, когда пришла к нам война, мы с детьми были сами. Я, как сейчас, помню: шесть часов утра – они (российские оккупационные войска. – Ред.) уже были у нас. И вообще, мы прожили с детьми в оккупации три месяца, но все это время планировали переезд”, – вспоминает женщина.
На подконтрольной Украине территории ее ждала сестра, которая арендовала дом в селе Покотиловка под Харьковом. И как только Любовь нашла возможность выехать, она арендовала машину и поехала в Харьков.
“Этот выезд был похож на ад. Нам никто не помогал, не было зеленых гуманитарных коридоров, все нужно было делать своими силами и на свой страх и риск. Оккупанты тщательно проверяли всех и почти никого не выпускали, кроме детей и женщин. Но и женщин не всех, то есть нужно было иметь справку об инвалидности или, например, если ты беременна, тогда могли выпустить. Все остальные разворачивали и заставляли возвращаться домой, под оккупацию. У меня инвалидность, поэтому меня выпустили с детьми”, – рассказывает Любовь.
Почти год она прожила в съемном жилье, за которое платила из собственного кошелька. Иногда приходилось выкладывать более 7 тысяч гривен только за аренду дома. В какой-то момент эта сумма оказалась неподъемной, и женщина решила обратиться за помощью:
“Я долго сидела и думала, искала какие-нибудь более дешевые варианты в интернете, но средств не хватало. Я в фейсбуке подписана на Ирину Верещук и решила написать ей в личные сообщения. Я описала ситуацию, сказала, что у нас не хватает средств на то, чтобы снимать квартиру. И получила ответ, что они могут помочь нам”.
Так Любовь с детьми попала в мужское общежитие Харьковского национального университета радиоэлектроники. Сейчас помещение используется как центр коллективного размещения внутренне перемещенных лиц, в народе – “шелтер для ВПЛ”. Это места временного пребывания или транзитных пунктов. Сюда люди попадают на время, пока не найдут места постоянного проживания. Поиском жилья занимаются общественные организации вместе с властями на местах. Используют все возможные варианты: общежития, школы, санатории, даже несколько ресторанов. Коммунальные услуги в таких учреждениях оплачиваются местными бюджетами. А общественные организации и благотворители пытаются обеспечить продуктами и необходимыми вещами.
“В общежитии, где мы живем, нам предоставили две комнаты. В одной живу я, в другой – мои сыновья. Также у нас есть общая кухня. Но сейчас в общежитии мало людей, так что на кухне готовлю я и еще один человек”, – говорит Любовь.
Она добавляет, что проживание в общежитии для нее бесплатное, также они получают выплаты как ВПЛ по 3 тысячи гривен на каждого и ее пенсию, поэтому на продукты и минимальный быт хватает.
“Единственная проблема сейчас – это интернет и компьютеры для детей, потому что ребята будут учиться онлайн, а я купить это за свой счет пока не могу”, – рассказывает Любовь.
Еще одно решение для внутренне перемещенных лиц, предлагаемое государством с 2014-го, – модульные городки. Строят их преимущественно на средства международных доноров. Преимущество модульных домов состоит в том, что их можно быстро собрать и перевезти в другой регион. Например, людям, оставшимся без дома, не нужно ехать в другую область: они могут проживать в модульном доме, пока восстанавливают их разрушенное жилье, и работать на своей работе.
Однако ни один из этих вариантов не предназначен для размещения людей с инвалидностью. Модульные города строят без учета архитектурной и информационной доступности. Модульное жилье не является объектом строительства, поэтому застройщик не обязан строить модульные дома с соблюдением минимальных требований инклюзивности, поскольку это не предусмотрено законодательством. Не лучше был и советский подход к инклюзивности при строительстве общежитий, санаториев и школ, а именно эти здания сейчас являются шелтерами для ВПЛ. Любовь пользуется колесным креслом и заехать в общежитие без посторонней помощи не может.
“Нам предоставили комнаты на первом этаже. Это уже плюс. Здесь есть пандус, но я могу с него только съехать, поэтому, если я иду на улицу и должна вернуться назад, я звоню ребенку, он выходит и помогает мне заехать в общежитие”, – объясняет Любовь.
По последним официальным данным, в результате полномасштабного вторжения России в Украину у двух с половиной миллионов украинцев жилье разрушено полностью или повреждено. Но эта цифра не точная, поскольку сейчас невозможно сосчитать разрушения на оккупированных территориях. За девять лет войны государство так и не прописало должной оценки потребностей ВПЛ в жилье с учетом разных слоев населения. Так что местные власти и общественный сектор могут лишь точечно закрывать неотложные потребности внутренне перемещенных людей с инвалидностью. Украине необходима большая государственная программа по восстановлению страны с учетом архитектурной и информационной доступности, чтобы обеспечить надлежащим образом потребности по европейским стандартам. И сейчас Украина уже задекларировала план восстановления страны, где есть пункты восстановления и модернизации жилья и инфраструктуры регионов.
А пока государство обязалось предоставить крышу над головой и помочь адаптироваться и интегрироваться на новом месте. Министерство реинтеграции вместе с Советом Европы задекларировало это в Стратегии государственной политики по внутренне перемещенным лицам. Это охватывает помощь по поиску работы, устройству детей в садик и школу, максимальную интеграцию в новую среду. Сейчас, в большинстве своем благодаря усилиям общественных организаций и донорской помощи, открываются различные центры помощи, где для ВПЛ проводят курсы, мастер-классы, предоставляют психосоциальную реабилитацию.
“Я хочу работать, до войны я была достаточно активна, занималась волонтерством при местной церкви – помогала беспризорным детям. Но здесь я пока никого не знаю, и мне нужно время на адаптацию”, – отмечает Любовь.
Материал подготовлен в рамках проекта “Безопасность без помех для людей с инвалидностью”, который является частью программы INKuLtur, реализуемой Austausch e.V. совместно со странами Восточного партнерства по финансированию Федерального министерства иностранных дел Германии.
