Теперь – полиция. Что дальше?
После триумфа патрульных в центре и на местах, казалось, ничего уже и делать не надо. Но прошло время, у всех уже есть селфи с модными и вежливыми парнями и девушками, или даже по два. И… как и раньше, в райотдел при этом лучше не попадать.
Последние события немного отвлекли нас от изменений, происходящих в правоохранительных органах. И обращение правозащитников относительно ненадлежащего поведения членов аттестационных комиссий Национальной полиции. И пикет здания министерства милиционерами, которые не прошли аттестацию. И конфликт между министром МВД Арсеном Аваковым и главой Одесской облгосадминистрации Михеилом Саакашвили. События разворачиваются слишком стремительно и ярко, и на их фоне кажется даже немного неуместным спокойно рассказывать о нюансах реформы.
Но она идет – медленно, иногда спотыкаясь о старые грабли. И старые кадры.
Куда денутся данные об информаторах, как будут работать сельские патрульные, что делать с милицейскими вузами и почему следователи не хотят садиться на одном гектаре с оперативниками?
Куда денутся материалы дел?
Согласно пункту 10 законопроекта № 3225 все оперативно-розыскные дела, которые были в милиции, подлежат закрытию. Это стало основанием для ветирования этого закона со стороны Президента. В аппарате МВД, говорит эксперт Центра политико-правовых реформ Александр Банчук, убеждали, что дела будут заново открыты полицией, и по-другому это сделать невозможно.
Но эксперт утверждает, что о передаче дел в законопроекте речь не идет. Банчук предполагает, что заинтересованным в этом мог быть Василий Паскал, который возглавлял уголовный розыск, а 24 ноября был назначен первым заместителем главы Национальной полиции – начальником уголовной полиции (впоследствии был уволен из-за давления общественности).
“Нет уверенности, кто из служащих пройдет аттестацию и дальше останется работать. И так сделано, чтобы новые люди не пришли и не посмотрели: а чем вы вообще здесь занимались?“, – отмечает Александр Банчук.
Его беспокоит, что таким образом будет уничтожена важная информация, например, данные об информаторах, о деятельности организованных преступных групп.
По одной из версий, дела уже переданы в прокуратуру в соответствии с процедурой – так говорят в МВД. Но эксперты не нашли в законодательстве соответствующей нормы. Вообще-то речь идет об определенном уровне секретности, и кто угодно не может проверить, в каком статусе сейчас эти дела.
До 6 ноября дела должны быть закрыты, потому что 7 ноября вступил в силу закон о Национальной полиции. И теперь непонятно, кто именно должен осуществлять передачу – ни милиционеры-оперативники, ни новые полицейские не имеют на это права.
Мы все о вас знаем
По словам директора Харьковской правозащитной группы Евгения Захарова, который принимал участие в разработке законопроекта о Национальной полиции, не стоит опасаться, что полиция будет иметь неограниченный доступ к базам данных граждан.
В законе прописаны гарантии того, что доступ работники будут иметь лишь к тому объему данных, который они администрируют, и не более. Также в системе предусмотрена история обращений к ней. То есть если возникнут проблемы, можно будет отследить, кто именно обращался за информацией, когда, с каким запросом. Захаров подчеркивает наличие таких гарантий, но не утверждает, что их будет достаточно.
В то же время Александр Банчук отмечает, что среди 18 баз данных предусмотрена база данных лиц, с которыми ведется профилактическая работа. Как будет определяться принадлежность к этой категории, по каким критериям в эту базу будет попадать информация – непонятно. Какой именно ее объем в базах данных осужденных (национальность, место рождения, адрес проживания, информация о родственниках) будет доступен – тоже неизвестно.
“Эксперты Совета Европы обратили внимание в своем заключении также на то, что в законе нет сроков хранения информации в этих базах данных. Все это отдано на откуп министерства. Но по европейским стандартам должен быть определен конкретный срок“, – говорит Александр Банчук.
Попытки объединения
Расследование в настоящее время осуществляется неэффективно прежде всего потому, что подразделения действуют отдельно.
Александр Банчук говорит, что опыт других стран показывает: криминальную полицию (оперативники, ведущие оперативно-розыскные дела) и подразделение досудебного расследования (следователи) надо объединять.
“Сейчас полицейские быстро приезжают, проводят задержания. Но если есть неочевидные дела, то люди оказываются перед этой стеной и не могут ничего сделать: им, например, не регистрируют заявления, чтобы не портить статистику, и так далее“, – отмечает эксперт.
После объединения детективы, как в Антикоррупционном бюро, должны внутри структуры распределять обязанности в соответствии со своей компетенцией в оперативной или следственной работе.
Неофициальная версия из кулуаров: объединение уже могло бы произойти, но такие предложения не понравились следователям, которые, мягко говоря, считают оперативную деятельность работой более низкой квалификации и не хотят “сидеть рядом” с оперативниками.
Полиция “в кустах”
Структуру полиции кардинально изменили. Каждая область делится на кусты, в каждом – от 3 до 6 райотделов. Есть кустовой райотдел, другие райотделы будут называться базами.
На уровне райотделов оставят функции раскрытия нетяжелых преступлений – легких и средней тяжести, там, где не надо проводить негласные следственные действия. Остальным будет заниматься кустовой райотдел. Там усилят криминальный блок, создадут отдельный отдел уголовного розыска.
Эксперимент начался в Самборе Львовской области, был удачным и его опыт распространили еще на 9 районов – во Львовской, Киевской, Донецкой, Луганской, Харьковской областях.
В результате увеличилось количество вызовов по номеру 102, правоохранители доезжают на вызов в райцентрах за 5-7 минут, в сельской местности – за 15-20 минут. Патрульные в сельской местности впервые получили по два выходных, зарплату им увеличили на 40%.
Эксперты отмечают, что кустовая система подразделений сделана для более оперативного реагирования и экономии средств, так как теперь в каждом участке не нужен будет полный штат сотрудников.
Другой вопрос, что сокращение штата придется провести. Посмотрим, какие масштабы оно приобретет. Потому что, например, эксперт Международного центра перспективных исследований Сергей Кищенко называл главным препятствием для изменений в работе МВД именно невозможность массового увольнения сотрудников в условиях вооруженного конфликта на Донбассе и увеличения количества нелегального оружия на руках.
Сериал “Ликвидация”
В следующем году, по словам советника министра МВД Антона Геращенко, ожидается принятие закона о сервисных центрах и сервисных услугах Министерства внутренних дел. Это упростит предоставление и оформление услуг в области автомобильного транспорта, вооружения, выдачи необходимых справок.
Геращенко отметил, что за последнее время также был ликвидирован ряд служб: “В феврале этого года был принят отдельный законодательный акт, согласно которому были ликвидированы ветеринарная милиция и УБОП. Напомню, что, например, в ветеринарной милиции работали 400 человек. За 2014 год было аж два уголовных дела – на 400 человек по всей стране, которые получали зарплату. Страшно важная служба была”.
Среди проблем реформы советник министра назвал то, что пока нет качественной системы контроля за деятельностью органов внутренних дел, а также не хватает профессионального анализа в СМИ процесса воплощения реформы.
Старая наука
Эксперты считают обременительным для бюджета такое количество профильных учебных заведений – они есть в Киеве, Львове, Харькове, Днепропетровске, Одессе, а также переведены из Луганска в Сумы и из Донецка в Запорожье. А от них еще есть отдельные факультеты в других городах. За государственный счет милицейские вузы выпускают юристов больше, чем гражданские учреждения.
Количество впечатляет, а качество – не очень. Атмосфера в милицейских заведениях нехорошо влияет на молодых людей, и все это потом привносится в юридическую сферу, говорит Александр Банчук: “Люди в 17-18-летнем возрасте попадают в определенный микроколлектив, они противопоставляют, что мы представители органа власти, а все другие – это общество, а у нас есть своя определенная культура, мы своих защищаем… И в течение двух лет формируется такой их профессиональный кругозор. Влияет и то, что живут в казармах, и первые год-два только на выходные попадают домой, остальное время они варятся в одном котле“.
Рациональнее либо создать взамен отдельные милицейские курсы, либо объединить эти вузы с гражданскими учреждениями, готовящими юристов. Также можно создать полицейские школы для подготовки патрульных, а остальных правоохранителей набирать из гражданских юридических вузов. Банчук надеется, что к 1 сентября следующего года по этому вопросу будут предложены определенные изменения.
Произвольное увольнение
По поводу случаев с увольнением полицейских за поддержку сепаратистов в соцсетях эксперты говорят, что ситуация неоднозначна. Надо оценивать, насколько сообщения “тянут” на нарушение присяги. Пока же на всякий случай полицейским вообще запретили иметь страницы в российских соцсетях.
“Нашли где-то 7 человек, которые почему-то не додумались стереть свою информацию в соцсетях. Здесь нужна четкая дисциплинарная практика, но закон о Национальной полиции о дисциплинарных вопросах вообще ничего не говорит. У нас пока будет действовать старый дисциплинарный устав органов внутренних дел, который является таким военным, где фактически есть начальники, а другие им подчиняются и не могут ничего сказать“, – рассказывает Александр Банчук.
Пока же определенной процедуры в законодательстве нет, это приведет не только к несправедливым увольнениям, но и к тому, что любой сможет обжаловать в суде решение об увольнении, как принятое “вне закона”.
Реформа в полевых условиях
Евгений Захаров отмечает, что темпы изменений в 2014-2015 годах были такими, что отечественные, международные эксперты, общественные организации просто не успевали со своими замечаниями. Но принятие соответствующих законов – это еще не реформа, а лишь попытка ее сделать. Нужно вводить пилотные проекты, тестировать их, затем закреплять эти изменения на законодательном уровне, а не наоборот. Это должны делать новые люди, поскольку сама система не позволит себя изменить.
“Такие люди есть, но система построена так, что они не могут через головы своих руководителей добраться со своими идеями к тем, кто принимает решения. И поэтому построение механизмов, когда таких людей можно будет найти, услышать и их предложения передать – одно из критически важных условий для того, чтобы эти реформы состоялись“, – отмечает правозащитник.
Впрочем, общественность начинает четче требовать изменений в работе силовых структур. Василий Паскал подал рапорт об отставке именно из-за общественного давления, несмотря на то, что за него вступился министр МВД Арсен Аваков. А суд в Одессе именно после того, как попал в осаду местных активистов, передумал отпускать подозреваемых по делу о пожаре в Доме профсоюзов.
