Почему в Крыму отменили амнистию по делу Мустафы Джемилева: версии от дипломатической до внутрикрымской

Не прошло и месяца, как оккупационные власти Крыма пересмотрели приговор, который был заочно вынесен по делу в отношении лидера крымских татар Мустафы Джемилева. Амнистию, предусмотренную решением суда первой инстанции, по просьбе прокуратуры заменили на реальный срок. Да еще и добавили сверху один год лишения свободы.

Рассмотрим ряд версий о том, зачем нужны были “качели” с объявлением и последующей торопливой отменой амнистии Джемилеву.

Версия 1: дипломатическая

Внезапные даже для крымского оккупационного правосудия юридические метания в отношении этого довольно нашумевшему делу могут объясняться глубоко спрятанными соображениями дипломатического уровня.

Дело в том, что Мустафа Джемилев хоть и не входил в официальный состав украинской делегации, которая вела в Стамбуле переговоры с российскими дипломатами о прекращении войны, однако, как минимум, был хорошо посвящен в суть предложений украинской стороны. Об этом можно судить по его оперативному и продуманному комментарию относительно предложения “урегулировать вопросы Крыма в течение 10 лет”.

К этому добавим наличие определенного влияния на одного из основных членов переговорной группы – Рустема Умерова, а также дружеские связи с внешним актором переговорного процесса – президентом Турции Реджипом Эрдоганом. Все в комплексе определяет вес Мустафы Джемилева в этих переговорах.

Возможно, на каком-то этапе планирования дальнейших дипломатических шагов россияне посчитали целесообразным “не усугублять” вопрос с приговором Джемилеву. Например, предположили, что после этого он будет включен в официальный состав украинской делегации. И тогда российским дипломатам придется сидеть за одним столом и вести переговоры с человеком, которого их страна считает преступником, разыскивает и хочет лишить свободы.

Это не очень выгодная стартовая позиция. Куда лучше на время его амнистировать, а уж потом свести счеты.

Если следовать этой логике, то ужесточение приговора может указывать на одну из двух тенденций – либо россияне в ближайшее время не планируют вообще никаких переговоров, либо напротив активно запасаются инструментами “нейтрализации” потенциально опасных переговорщиков от Украины.

Версия 2: внешне пропагандистская

При всей очевидности вывода о том, что России, мягко говоря, плевать с высокой колокольни на мнение мировой общественности – это ошибочная оценка. У агрессора есть достаточно большая аудитория симпатиков в некоторых европейских странах, включая Францию и Германию.

Эта аудитория им не с неба упала, а долго обрабатывалась для того, чтобы иметь рычаги давления при “проталкивании” таких сугубо внутренних вопросов как, например, мораторий на поставки тяжелого вооружения для Украины, отказ от введения новых санкций или отсрочка эмбарго на российскую нефть.

Естественно, что с началом полномасштабной войны определенная (хотя скорее всего незначительная) часть европейской аудитории российских симпатиков стала пересматривать свое отношение к “загадочной русской душе”. Особенно этому способствовали кадры зверств оккупантов в Буче и других украинских городах. Как раз к тому времени заканчивался и процесс по делу Мустафы Джемилева, который в определенной степени известен на Западе как советский диссидент и номинант Нобелевской премии мира.

С учетом пристального внимания в тот период к любым преследованиям на оккупированной Россией территории, а также принимая во внимание репутацию Джемилева как борца за мир, не исключено, что было принято решение “явить миру” снисходительность российского правосудия и объявить об амнистии лидера крымскотатарского народа. А чуть позже, когда внимание мировой общественности к теме оккупированных территорий остынет – пересмотреть это решение. Благо и внимания к апелляционным действиям со стороны любых медиа несоизмеримо меньше, чем к первому приговору.

Версия 3: внутрикрымская

Эта версия базируется на двух аксиомах, прочно вбитых в голову крымских силовиков. Первая: крымские татары – это способные к быстрой самоорганизации и решительным действиям враги. Вторая – полуостров является ближним тылом военных действий, и ключевая задача “органов” исключить любую “партизанщину”, “антивоенщину” и прочие подрывные действия со стороны нелояльного (в понимании ФСБ – крымскотатарского) населения.

Допускаю, что когда встал вопрос о том, каким должен быть приговор для Джемилева, местные силовики рассматривали прогноз, что суровый приговор может стать поводом для “дестабилизации обстановки путем несанкционированных собраний граждан” со стороны крымских татар. Тем более на фоне еще не уменьшившегося эмоционального подъема поддержки народа Украины. На такие “акции” им пришлось бы реагировать единственным доступным способом – всех “винтить” и тащить в автозаки. Об очередных массовых задержаниях стали бы говорить в мире, а московский генералитет пришел бы к неутешительным выводам, что местные боссы ФСБ не контролируют ситуацию.

С опорой на эти прогнозы могла быть разработана столь любимая спецслужбистами “многоходовочка”. Поначалу приговор оказывается таким, который не вызывает особого протеста. А потом, когда об этом деле многие начинают забывать, вышестоящий суд “наматывает” запланированный срок в полном объеме.

К слову, не исключено, что для “распыления” потенциального протеста против ужесточения приговора Джемилеву, в этот же день местные борцы с экстремизмом неожиданно развернули охоту на адвокатов “Крымской солидарности”. Еще до начала пересмотра дела Джемилева был задержан Эдем Семедляев за якобы републикацию от 16 апреля, а практически сразу после оглашения нового приговора – адвокат Назим Шеймамбетов за якобы пикетирование полицейского участка, к котором он прибыл оказывать адвокатскую помощь.

Артем Гиреев, журналит из Крыма